Замечательная постановка! Превосходное исполнение! Посетили мероприятие с ребенком 6,5 лет. Для ребенка это было первое знакомство с оперой. Понравилось и взрослым, и ребенок всю постановку не мог глаз оторвать. Всем рекомендую!

Жалкое зрелище. До конца досидеть не смогли. Очень хотелось послушать Кармен на русском и очень сожалею, что пошла.

Отлично провели время. Все легко и доступно, ребенок 5 лет высидел все мероприятие, ему очень понравилось.

На мой взгляд, весьма своеобразное видение режиссером на русской классики. Конечно, Катерина Львовна далеко не "благочестивая овечка", но на протяжении всего спектакля задирать юбку и расставлять ноги явно не очень в тему. У Лескова она умна, холодна, расчетлива и знает себе цену. Но тем не менее Боярская очень понравилась в этой роли. Главный герой совсем не впечатлил как объект любовного безумия и страсти. Ну разве что совсем-совсем от скуки (основная мысль произведения). Баринов прекрасен. Лично мне смотреть было тяжело: затянуто, вульгарно (примитивные сцены секса) ,да еще без антракта. Выдерживали не все...

Были на представлении с внучкой 9 лет. Театр Натальи Сац посещаем регулярно. Потрясающее представление. Музыка, декорации, костюмы, оркестр - все великолепно! Прекрасные артисты. Мы получили огромное удовольствие, спасибо артистам.

Ужасно. Шел с таким воодушевлением и надеждой, которую через 10 минут после начала спектакля растоптала излишняя наигранность сцен,с нелогичными всплесками эмоций и невнятной речью главного героя. Ушли с негативными эмоциями. Не рекомендуем

Представление в 4х действиях, смена декораций, внимание к мелочам, прекрасный актерский состав.

Мне понравилось. Опера на русском языке, красивые голоса, костюмы отличные.

Записки дилетанта. № 43. МТЮЗ. Леди Макбет нашего уезда (Николай Лесков). Реж. Кама Гинкас. Страшнее влюблённой бабы зверя нет. «Леди Макбет нашего уезда» - душераздирающий русский триллер от знатока народной жизни Николая Лескова, имеющего негласный титул «самого русского из русских писателей». Именно так называлась повесть, опубликованная в 1865 году. Это был первый очерк из несостоявшейся серии о характерах русских женщин, который Лесков назвал «историей мрачной, в строгих тонах выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере». Всё смешалось в доме купцов Измайловых: скука, секс, страсть, супружеская измена, месть и убийства людей, от велика до мала. Для режиссёра Камы Гинкаса, поклонника Достоевского, хладнокровного патриарха режиссирующего весь этот Содом, это «очень русская тема личной свободы и ее границ… история омертвения, распада открытой к счастью юной души. История душегубства». Любопытно, что 20 лет назад Гинкас с тем же художником Бархиным ставил «Макбет» оригинальный, Шекспировский. Надо сказать, что наша, отечественная «леди Макбет» по жестокости сумела оригинал переплюнуть, осуществив все три преступления самолично. В роли одержимой любовницы и беспощадной убийцы выступила приглашённая в театр актриса и красавица Елизавета Боярская. Cюжет прост – молодая купчиха (детей за пять лет супружеской жизни так и не нажили), запертая в четырёх душных и «до одури» тоскливых стенах «купеческого терема с высоким забором и спущенными цепными собакам», похожим скорее на тюрьму, задыхается от скуки и от строгих порядков: «никто, как водится, не обращал на эту скуку ее ни малейшего внимания». Но будучи натурой страстной и обладая сильным характером Екатерина находит отдушину и выход в любовной связи с «красивым молодцем» в красной рубахе Сергеем, работающим приказчиком: «всем вор взял – что ростом, что лицом, что красотой, и улестит и до греха доведет». Почувствовав себя наконец-то счастливой: «посмотри, Сережа, рай-то, рай-то какой! …ты меня так целуй, чтоб вот с этой яблони, что над нами, молодой цвет на землю посыпался», женщина буквально сходит с ума и пускаясь во все тяжкие начинает физически устранять все препятствия на пути к долгожданному «раю», ведь скрывать происходящее в доме на глазах у всех в принципе невозможно: «она обезумела от своего счастия; кровь её кипела, и она не могла более ничего слушать». Сначала на тот свет отправляется свёкор - «умер, поевши грибков». «Справившись с этим делом, Катерина Львовна уж совсем разошлась» - затем убит муж: «по виску и щеке Зиновия Борисыча тоненьким шнурочком бежала алая кровь». Под конец задушен малолетний племянник Фёдор, претендующий на наследство: «Катерина Львовна одним движением закрыла детское личико страдальца большою пуховою подушкою и сама навалилась на нее крепкой, упругой грудью». Преступления становятся известны, проходит суд. Но по пути на каторгу Сергей охладевает к бывшей возлюбленной, издевательски изменяя то с одной, то с другой каторжанками, попутно находя удовольствие в злобном глумлении над Катериной, по-прежнему влюблённой в него: «она видит опять Сергея, а с ним ей и каторжный путь цветет счастием». Он слишком озлоблен, устал от неё, наигрался. Оскорблённая и опустошённая женщина, лишённая единственного смысла в жизни не в силах смириться и убивает ненавистную соперницу, утопив в тёмных волнах и её и себя: «бросилась на Сонетку, как сильная щука на мягкоперую плотицу, и обе более уже не показались». Слова «я с тобою, друг мой сердечный, извини меня, – живая не расстанусь» оказались пророческими. Режиссура у Гинкаса лаконичная, динамичная, выразительная, можно сказать кинематографичная. Все происходит быстро, по существу, прямо на глазах. «Лишнее» отрезано, зритель видит лишь рельефный «крупный план». «Рамкой», фоном разворачивающихся событий выступает объёмное «пространство» Сергея Бархина с сильным эффектом «наваливающейся» на зрителя перспективы, дополнительно акцентирующей внимание на актёрах, на центре сцены выполненной в виде внутреннего прямоугольного пространства избы, где всё сплошь из дерева: крашенный коричневой краской пол, состоящий из гигантских, эпического размера досок и таких же заметно сужающиеся к авансцене стен, деревянных саней, устланных овчинными тулупами, которые будут служить ложем для любовников, колесо, бочка, шайка, гипертрофированная четырёхметровая швабра (использованная в очень по-американски киношной сексуальной сцене в дальнейшем, когда Сергей страстно «пригвождает» этим длинным предметом Екатерину Львовну к стене). Быт здесь простой, сухой, простоволосый, неотёсанный, под стать обитателям, носящим, что мужчина, что женщина, грубые кирзовые сапоги. Вот, неподвижно сидят хозяева и пьют чай из блюдец громко хлюпая. Они немы и похожи на истуканов (Бориса Тимофеевича играет Валерий Баринов), а особенно муж, Зиновий Борисович (Александр Тараньжин). Это угрюмый, как бы отсутствующий интроверт, старше жены на три десятка лет, сосредоточенный на себе, не радующийся красивой жене. Сильным контрастом на фоне мужчин выглядит живая, бурная, радостная, находящаяся в постоянном озорном движении импульсивная Катерина, скачущая вприпрыжку вокруг. Как много жизни, энергии, эротики, и неудовлетворённых желаний в этой сексуальной молодой женщине, лежащей и изнывающей на полу. Ей мучительно скучно. Её лёгкое платье возбуждающе задирается, порхает, но до неё никому нет дела, дотронуться даже некому. Она щекочет хозяев, пытаясь расшевелить, но тщетно, им всё нипочём. Уж слишком они разные. Плохие ли они? Нет, просто другие. Слишком другие. А при такой разнице потенциалов электрический разряд выйдет сильнейшим. Так и получается. На дворе появляется дерзкий мужчина, жующий яблоко (неслучайно!) (в исполнении Сергея Балалаева), который сразу отвечает взаимностью, говорит с Катериной на одном языке и тут же идёт, что важно, на физический контакт. У обоих появляется желание прикоснуться, обладать друг другом. Он груб, но ей по нутру его сила, она сама такая же. После сопротивления - ему приходится взять её силой - она сдаётся: «Сергей поднял хозяйку, как ребенка, на руки и унес ее в темный угол» и у молодых начинается любовный запой: «и всю эту неделю жена его, что ночь, до самого бела света гуляла с Сергеем». Измена оказывается точкой невозврата для обоих и началом жуткой трансформации Екатерины, превращения её в чудовище, для которого утоление собственной страсти становится единственным смыслом: «Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь, в воду, в темницу и на крест». Не испугавшись, она заступается за Сергея перед застукавшим его Борисом Тимофеевичем. С течением времени, событие за событием, Катерина серьёзнеет, голос из легкомысленного и весёлого, становится ниже, глуше, серьёзнее. Чем дальше, тем больше – её тон становится всё более резким, приземлённым, циничным, в конце концов хриплым. Это голос фанатичной, опустившейся морально, побитой жизнью женщины. Недавняя звонкая девчонка Екатерина Львовна превращается в мрачную тётку, рычащую низким голосом. Отношения мужчины и женщины Гинкас показывает без прикрас, прямолинейно - вот «голодная» до любви Екатерина, вот красивый «злодей» Сергей. Между этими самкой и самцом, влекомыми инстинктом, половой связи не может не быть. Постельные сцены между неуклюже барахтающимися в санях любовникам показаны без прикрас, без романтического флёра, прямо перед зрителями. Вот, они в перерывах между утехами едят, разговаривая с набитым ртом. Режиссёр также применяет метод зрительной «полифонии» оттеняющий поступки героев, когда за постельными сценами любовников пристально, вытянув шею наблюдает стоящий подле муж, находящийся на самом деле далеко в это время. Или Борис Тимофеевич, не раз появляющийся в «кошмарах» Екатерины в виде развязного и зловещего кота, исступлённо и мучительно шепчущего про «потрескавшиеся кишочки» или не раз тихо стоящий поодаль и смотрящий за происходящим и являющийся безмолвным свидетелем, немым укором. Актёры у Гинкаса часто говорят про себя в третьем лице или просто зачитывают авторский текст. Выглядит это необычно, но убедительно. Вот, Екатерина, болтая ногами рассказывает, как отравила Бориса Тимофеевича, сравнивая убитого с крысой. Далее, сцены насилия не изображаются, а проговариваются и получается это зловеще. В случае с удушением Феди этот метод дополнен символизмом, когда на глазах зрителей посреди сцены неторопливо, в присутствии мальчика сначала сколачивают гробик, а затем его будущая убийца Екатерина заботливо выстилает гроб простынёй и кладёт туда подушку. Федя послушно ложится в него, складывая ручки на груди. Дополнительный акцент на мальчике делается светом. Ритм действия также меняется – по мере нарастания трагичности, когда герои всё сильнее вязнут, запутываются в кровавых обстоятельствах, скорость и движения замедляется, время растягивается, жуть нарастает, становится всё неприятнее. Любовники становятся невесёлыми, убийство ребёнка становится высшей точкой, пределом, за которым немедленно наступает расплата. Действие в этом тёмном, но богатом на события и страсти спектакле закольцовано, начинаясь с конца, с каторжной песни арестантов, даже не арестантов, а безликих шинелей, их символизирующих. Каторжной же коллективной песней спектакль и заканчивается. Таким образом, с самого начала задаётся особое настроение, драматический градус. Тема, поднятая в спектакле Гинкасом, вполне не случайна: «Это спектакль о том, как опасно «душить» человека, задыхаясь от несвободы, он может превратиться в зверя». И действительно, если долго сдерживать в клетке не находящую выхода силу, то рано или поздно она вырвется наружу, причинив лишь разрушения. Хочется надеяться, что этот трагический и поучительный спектакль увидит и поймёт как можно большее количество действующих политиков…

Музыка композитора потрясла, эмоции наполняли. Главные партии исполнялись достойно. Особенно партия Кармен. Но внешне актриса как-то не была похожа на настоящую Кармен, которую мы привыкли видеть или представлять. Как-то не увязалась короткая стрижка актрисы с цыганскими пышными волосами, которые мы ожидали увидеть у Кармен.