Ярко, попсово, зрелищно. Так зрелищно, что за этюдом образов, галереей красочности и нагроможденно-размытой бутафории забываешь, в принципе, о чем и речь. Легко и по-фантиковому завлекательно. Ожидаешь чего-то еще. Повесомее, посодержательнее, по-понастоящей. Больше, чем просто визуальный ряд. Пусть и идеальный. Превращенный в натуральное светопреставление, (что особенно актуально для третьего акта, но того требует сюжет:) А вообще, любителям визуальных образов и легкого чтива посвящается.

Браво,маэстро!Так дотронуться до Фауста!Прекрасно,тонко,талантливо!Хочется прокричать:"Ай,да Фоменко,ай да..!До глубокой ночи по возвращению перечитывала Гете.Низкий поклон и восторг режиссеру!И еще спасибо за потрясающие программки на спектакль с текстами,оформлением.

Триптих, как известно, – композиция разрозненная и цельная одновременно, связанная не только персоной автора, но и неким общим сюжетом. В «Триптихе» Фоменко автором выбран Пушкин, а действие перетекает от мира бытового и привычного к абсолютной фантастике мира потустороннего. Первая история продолжительностью примерно в один час – «Граф N», полностью оправдывающий определение своего жанра: «сентиментальный анекдот». Немолодой Нулин (Бадалов) останавливается у скучающей Натальи Павловны (Тюнина), и его романтическое сознание тут же раскрашивает банальное чаепитие любовным увлечением и надеждами на взаимность. Ночью он прокрадывается к ничего не подозревающей «пассии» на фоне задника с репродукцией картины Рубенса «Тарквиний и Лукреция», освещая свечой пышные формы обнажённой героини великого художника, а убегая от разгневанных домочадцев, срывает этот задник, и его снова вешают вверх ногами. Пасторальные фантазии с распеванием водевилей про призраков высмеиваются и противопоставляются реалистичной и сочной фигуре барина (Литовченко) в гусарской форме, чьи песни на стихи Давыдова выражают его главные интересы – лошадей, охоту, выпивку. Но главный персонаж – молодой поэт Лидин (Пирогов), alter ego Пушкина, из-под колосников раздающий актёрам указания и обеспечивающий синхронный перевод с французского на русский, что подчёркивает театральность происходящего. Дом Натальи Павловны – шаткие подмостки, подвешенные над полом сцены, приподнимающие героев над «презренной прозой» жизни, но не обеспечивающие им устойчивости. «Переходная» история – «О Дона Анна!»: там призрак уже становится полноправным действующим лицом, зато условность, что примечательно, ослабевает, хотя не исчезает совсем. Сценография второго эпизода, в отличие от лёгких и воздушных лесенок и раскачивающихся платформ первого, монументальна, почти тяжеловесна, открывается в глубину театрального фойе с мраморными ступенями, но это тоже эффект. Эротические и драматические события с быстротой венецианского карнавала сменяют друг друга прямо на монастырском кладбище, под стук колотушки ночного сторожа, и когда Лаура (Джабраилова) поёт для своих гостей, на крест вешают одежду, превращая его в подобие пугала. Монахи в чёрных рясах с капюшонами, скрывающими лицо, в финальной сцене будут скакать по плитам с горящими свечками, как пляшущие бесенята, а статуя Командора выше человеческого роста появится из клубов сценического дыма, в инфернальном голубоватом свете. Очевидно, что эта «страшилка» пугает настолько же, насколько серьёзна коллизия «анекдота» - Фоменко и с неё снимает пафос, показывая бледного покойного Командора (Литовченко) тщедушным и даже комичным; он говорит спокойно и устало, оставляет в руке Дон Гуана (Пирогов) латную перчатку, ту самую «тяжёлую десницу». Внимательный читатель уже догадается, что наиболее естественным, как это ни парадоксально, будет смотреться третье действие – «Мне скучно, бес…», соединившее два варианта развития событий после этой сакраментальной фразы: из канонического текста пьесы и пушкинских черновиков. Точнее, наоборот: сперва Фауст (Пирогов) в компании экстравагантного Мефистофеля в лиловом плаще и с красным пером на голове (Бадалов) отправляется прямиком в Преисподнюю – погостить и развлечься. Её обитатели, мистериальные маски, в чёрных одеждах с болтающимися на них бутафорскими костями, шутят репликами из Гёте, играют спектакль – «антифауста» из «Двух часов в резервуаре» Бродского. И только потом возникнет Гретхен (Тюнина) за вращающимся колесом прялки, сначала как тень, мираж, Фауст доберётся к ней через колеблющееся море – серебрящуюся в приглушённом свете ткань. Но проданная Дьяволу душа неспособна к любви, и равнодушно Фауст бросает: «всё утопить». Огромная волна, тоже из ткани, падает из-под потолка над зрительным залом, несётся на сцену и накрывает собою всё, сметает, перемешивает обломки мира человеческого и мира демонического. В этом эпизоде есть не только эстетика, но и осмысленность, даже философия вопреки гротеску на грани буффа, где Наполеон – «кесарь усопший» (Нирян) – жалкая развалина, пытающаяся взывать к народу под «Ночной смотр» Жуковского, а у ведьмы (Санторо) – бутафорские груди с бубенцами на сосках. Хотел ли мастер показать, что эстетика тьмы, макабра, злой насмешки, провокации оказывается наиболее адекватной и интересной современному зрителю, нежели лиризм, наив, мораль, неизвестно, однако это у него получилось прекрасно. Иной вопрос – положительна или негативна для него такая тенденция? Мне кажется, что каждый компонент его эклектики (так был назван последний эпизод, но этот термин применим ко всему спектаклю) близок Фоменко: не забываем, что всё это – Пушкин, такой же разный, как его профили, меняющиеся на занавесе с каждым действием. От грубоватой карикатуры к благородному, явно несколько идеализированному образу, и далее – к абстрактному зигзагу молнии. Таково развитие пушкинского гения, таково развитие искусства в целом, таков жизненный путь от любовного ложа к могиле. А рассказать об этом в камерной обстановке, не столько поэтическим текстом, сколько перекличкой метафор, актёрскими перевоплощениями, пластикой, оформлением – сложная задача, с которой театр справился. 28.10.2010 Комментировать рецензию

Тонко, умно и красиво! Конечно красота этого спектакля идет прежде всего изнутри, из стиха в исполнении четверки лучших актеров труппы, но важны и все придумки художников, костюмеров, свет, звук и др. Камерность малого зала и открывающееся в вестибюль пространство, которое очень удачно задействовано, особенно в "Каменном госте", - все играет "на руку" режиссерской задумке и поглощению зрителей фантасмагорическим действием. Некоторым зрителям показалось слишком сложно - Фауст, Мефистофель, Дон Гуан, но, друзья мои, надо же и Вашей Душе потрудиться, как сказал один известный творческий человек после спектакля "аж до мурашек". Пробрало!Спасибо!

to Юлия:Кстати, мне "Каменный гость" вообще не понравился; "... Нулин" хорошо; а "Фауст" лучше всего - использованные стихи И.А. Бродского впечатлили. Хотя может немного отшлифовать и подкрепить идейку визуально и эмоционально не помешало бы..

Не лучшая работа театра, на мой взгляд, но, бесспорно, очень хорошая. У П.Н. Фоменко иначе и быть, как складываются мои отношения с его театром, не может.

Этот спектакль - что-то удивительное! Прекрасная игра актеров.Кирилл Пирогов и Галина Тюнина выше всяких похвал! Гениальная режуссура: декорации, свет, звук - все просто завораживает!! Зал долго не отпускал актеров и всем очень хотелось поблагорадитб Пера Фоменко за еще один шедевр. Жаль, что он так и не вышел...

Очень очень понравилось! Необыкновенное решение спектакля- кажется что весь театр построен специально для этого спектакля. Фоменко великий режиссер, самый великий!

Гениальный спектакль! Чудо! Особенно "Граф Нулин"(заражаешься обожанием музыки пушкинского стиха) и "Каменный гость"(средневековая Испания - эталон и театральный шедевр). А последняя "Фауст" - красиво и завораживает, но ощущение недопонимания идеи

"Триптих" или последнее театральное разочарование *сразу извинюсь, что не соблюдаю правила заглавной буквы по объективным причинам* вот уж не знала, что можно в столько голосов расхвалить такую пустышку! за весь спектакль - ни одних оваций после живого пения и игры на музыкальных инструментах актеров... такого даже на прогонах не наблюдала...это о чем-то говорит? такая прекрасная Джабраилова напоминает вечноодинаковую Александрову... и это в спектакле, где на ней держатся такие разноплановые героини...крути - не хочу. Пирогов тоже какой-то наигранно-монотонный и заунывный... в первом действии меня не покидала мысль, что кто-нибудь из них навернется с этих тарзанок, напичканных по углам. из-за этого отвлекалась, страх за других - острое чувство. прям почти как любовь. ну да ладно. на первом антракте (а их, я напомню, два за три часа действа) я даже (сосредоточились!) не пошла курить! действительно, перекуривать с театралами было нечего. в голове - нелепица и стук ладошкой по лбу. может, сказалось мое крайне неодобрительное отношение к АлександруСергеичу (да простят меня мои соотечественники - уж очень "накормили" меня в школе всякими стихотворениями на праздненствах, посвященных 200-летию со дня рождения оного). На мой взгляд, правильно подметил мой любимый Маркиз де Кюстин, что Пушкин действительно не первопроходец, и уж очень много он "одолжил" в раннеевропейской поэзии. да, много двусмысленностей. но нужно ли это Фоменко? вот есть Серебрянников - крутит себе что хочет, зритель идет, получает интеллектуальный trash, фантасмогорию... Кириллу можно - он физик, все-таки. но идет ли это мастеру, великому современному мастеру, Фоменко? не думаю. и вообще, кто захочет, тот и в опаздании на элетричку найдет триста смыслов.. итого: самая интересная сцена в спектакле - смена декораций перед вторым актом. такие молодцы работники сцены, парни высокие, в черном, в рок-бонданах, все так слаженно, синхронно. вот уж пожалела, что цветы не купила.. одно из двух - либо они сегодня так поганенько отыграли (т.е. 11 мая 2010 года), либо я полная дурак. варианты?..