Замечательный и глубоко прочувствованный спектакль! Один из тех, на которые хочется вернуться. Все точно и верно, без перебора или недостатка. Красивая интересная сценография, музыкальное оформление, режиссерские решения... На мой взгляд, это лучшая "Чайка", которая сейчас идет. Вся постановка просто пронизана атмосферой, которая царит там . Смазанные кадры на экране похожи на безвременье этой гиблой усадьбы, безликую череду проходящих одного за другим дней.. У каждого персонажа - своя страсть, своя трагедия. И все это одинаково разбивается об лед абсолютного холода других, безразличия, непонимания.. невозможности понять.. Трогательный и прекрасный спектакль! Безнадежный и прекрасный..

Над вечным непокоем Новая версия «Чайки» Константина Богомолова На сцене четыре ряда длинных скамей, продолжающих зрительный зал (сценография Ларисы Ломакиной). Три ступеньки отделяют сцену от зрителей, еще три - сцену любительскую (сцену на сцене) от профессиональной, мхатовской. Задник время от времени превращается в экран. На нем изредка вспыхивают скупые титры: «Лето. Вечер. Усадьба семьи Сориных. Дачный театр». Все, как хотел Треплев – «декораций никаких», «пустое пространство». Но не пустое по смыслу. Пыль. Уныние. Сор усадьбы Сориных. Маша (Дарья Мороз) пытается отчистить от него свое траурное, идущее ей и пьесе платье. Она, отчаянно любящая, отчаявшаяся от ответной нелюбви, исполнит свой «спектакль»: заслышав голоса Треплева (Игорь Хрипунов) и Сорина (Сергей Сосновский), она нарочно поцелует Медведенко (Данила Стеклов). Последний ряд, как водится, места для поцелуев. «Красное небо. Начинает восходить луна», - читает титры на экране Нина Заречная (Светлана Колпакова) и восходит на сцену. Еще один титр черным по белому сообщает - «Дерево». Залу словно напоминают, что в пьесе «мало действия, одна только читка». Зал читает. Зал смеется, переговаривается. Переговариваются и на сцене точно так, как в зале: без театральных жестов, спокойно, даже тихо (благо, на авансцене и над сценой микрофоны). Разговаривают здесь как люди, не как актеры, не пренебрегая, однако, сценической речью. Нина Заречная на подиуме, как ребенок на табуретке, будет декламировать четко, уверенно, искренне затверженный, но не понятый текст о людях и куропатках, а в «зале» не будут сидеть без дела. Треплев как режиссер будет жестами показывать ей куда девать руки, когда ускорять темп речи; Аркадина будет комментировать происходящее и играть, пусть и не на сцене; Тригорин (Игорь Миркурбанов) скучать, глядя то в пол, то на часы; Дорна (Олег Табаков) будет то и дело отвлекать ревнующая его взгляд Полина Андреевна (Ольга Барнет). А после, когда пьеса будет кончена прежде времени, на том берегу будут петь, а на этом - только скучать и говорить. Не о провалившемся спектакле даже, каждый о себе, о своем, не слушая друг друга. И так на протяжении всей пьесы. У кого нет своего, слушают того, кого хотели бы видеть своим – Маша Треплева, Заречная Тригорина. А иные смотрят за «своими» - Аркадина за Тригориным, Полина Андреевна за Дорном, Шамраев (Павел Ильин) за Полиной. Но Аркадина не доглядит… Тригорин-Миркурбанов замкнут в молчании, но расточителен на бумаге. Он не делает себе труда обольщать Нину. Как та рыба из озера, она сама плывет ему в руки. И удочки не нужны. Тригорин предупреждает Заречную: «Я фальшив, и фальшив до мозга костей». А она думает – «заработался», ведет себя с ним откровенно. И он вдруг откровенничает о сокровенном. О писательском. О том, о чем до того говорил начинающий писатель Треплев: «об одном и том же, одном и том же», засасывающем. О карусели, о повторах, о жвачке, в которые превращается жизнь. «И карнавальные маски — по кругу, по кругу!», - читатели, поклонники, критики. Заело. Жалуется не на то, что пишет хуже Тургенева, а на то, что время диктует свое. Быстро диктует. Не поспевает за ним, не поспевает писать «о народе, об его страданиях, об его будущем» (здесь актер поднимает глаза вверх). Время пейзажистов уходит. Литературе требуется гражданин Тригорин. Я «пишу-пишу», кивает, машет рукой, дескать, долженствую, «пишу-пишу». Она целует его, а он пишет-записывает. Снова начиная с пейзажа, с озера… «Это солнце еще не подошло к вам, а вы уже улыбаетесь». Солнце зайдет (Тригорин скроется за кулисами), а улыбка останется. На сцене Заречная, одна будет улыбаться в камеру, передающую ее улыбку крупным планом на экран. Улыбку лучезарную, чистую, светящуюся, переливающуюся предчувствием счастья. Сцену, с которой звучало «люди, львы, орлы…», заполняет песня о «желтом огнегривом льве» и «золотом орле небесном». А на экране – «светел взор незабываемый». Заречная пропадет в темноте кулис, а улыбка ее так и останется сиять на экране. В фильме «Ночи Кабирии» героиня Джульетты Мазины, потеряв все, улыбалась в конце так, что Ватикан удостоил эту улыбку премии. В ней была надежда, луч во тьме. Улыбка Заречной-Колпаковой страшна потому, что вдруг приходит осознание, что антракт это пропасть, в которую неминуемо попадет Нина. За то время, пока зрители «едят, пьют, ходят, носят свои пиджаки», Заречная потеряет все, и себя, и ребенка, и любимого человека. И вот на полупустой сцене вдруг возникнет то, что не смогла сыграть, но воплотила в жизни Заречная: холодно; пусто; страшно. Не превратить «Чайку» в чучело, помимо прочего, удалось режиссеру. Помните, Тригорин поручил сделать чучело из убитой чайки? Вы помните, а он забыл. «Сюжет для небольшого рассказа» стал рассказом, так к чему в памяти держать, тем более на книжной полке? А заказ выполнен. На сцене появится «чучело» Нины Заречной. Выпотрошенное. Иссушенное. Поседевшее. Роль Нины во втором акте исполняет Роза Хайруллина. Контраст ярчайший. Она жить торопилась, чувствовать спешила, «гнала лошадей, гнала», мечтая о колеснице, а ныне живет третьим классом. И по Треплеву, по Тригорину, по Чехову: кругом все «одно и то же, одно и то же»... «Чайка» здесь стала очень личной, семейной драмой, камерной, преодолевшей пространство Основной сцены, хрестоматийность и растиражированность пьесы. Спектакль стал общепримиряющим: в нем актеры «старых» и «новых» форм одинаково понимают, что «время уходит», а потому нельзя «ни прятаться, ни лгать». Кто-то поспешил обмануться, дескать Богомолов «ограничил себя рамками текста», «самоустранился», или «посмеялся над публикой, предложив ей текст автора в чистом виде». Это заблуждение недостойное ни автора, ни театра, ни режиссера. Да и не бывает текста в чистом виде. Всегда есть соавтор-читатель, его восприятие, опыт, воображение. Не найти чистого Чехова ни в театре, ни в библиотеке, ни в доме-музее. Чехов был-есть-и-будет, а чистый Чехов – по той же формуле, но с частицей «не». "Комсомольская правда" http://msk.kp.ru/daily/26327.5/3210872/

Пару лет назад смотрела спектакль в первой редакции. Постановка была печальной, но живой и местами даже резвой. И вот новая редакция. Вообще другое прочтение. На сцене: все несчастные, уставшие от себя, от жизни, от других. Действующие лица - как тени, диалоги - почти без всплесков. Ни одного жаркого признания. Тягучесть невыносимая. В какие-то моменты даже хотелось отвлечься: заглянуть, например, в фб и почитать что-то бодрящее. Или сходить в буфет, выпить коньяку что ль с тоски. А в конце... В конце через тысячи-миллионы невидимых нано-канальцев Чехов все ж пробил в груди тысячи-миллионы отверстий. Образовалась большая болезненная брешь. От которой почему-то стало хорошо. По-чеховски так: печально, но странно-хорошо. По-русски. Хоть заводи "То не ветер ветку клонит..." Возможно, замысел спектакля был таков, чтоб человек в финале окинул взглядом сцену, затем наш мир и заныл, болезненно морщась: "Какая кругом тоска, куда мы катимся..."

Впечатления от спектакля негативные. Игра актеров посредственная: то ли устали от большого количества спектаклей, то ли просто плохо играют. Монологи читаются без расстановки логических ударений, нет никакого выражения эмоций. Жалко потраченных денег. Цена на билеты была весьма не маленькая. С нетерпением ждали окончания спектакля, т.к. посчитали неприличным уйти посреди действия, а надо было. Марина Зудина играет плохо. Вытягивают спектакль Дарья Мороз и Светлана Колпакова. Хабенский, о котором пишут в отзывах, не играл. В конце были овации, незаслуженные, на мой взгляд. Одна дама справедливо заметила, что мы сами виноваты, что хлопаем, потому что реакция должна быть другая, а вежливостью к актерам в таком случае можно пренебречь.

Прошу прощения, конечно же Миркурбанов играет Тригорина.

До сих пор нахожусь под впечатлением от спектакля.Спектакль поставлен совершенно необычно. Нину Заречную в первом действии играет пышущая молодостью и здоровьем актриса; в конце первого действия она замирает в предчувствии чуда.Во втором акте Нина Заречная - старая и измученная женщина, простившаяся со всеми своими иллюзиями. Это настолько ярко показывает все, что с ней случилось - не нужны даже слова, все очевидно и просто муршки по коже от увиденного.Игорь Миркурбанов гениально играет Треплева.Все актеры замечательно подходят на свои роли.Замечательный спектакль!

Спектакль замечательный.Богомолов - гений.

"Чайка" Табакерка, новая редакция Это не новая редакция, а совсем другой спектакль. "Чайка" - она такая, особенная... Пожалуй, Богомолову стоит обращаться к ней каждые два года, чтобы охватить всё, что он сможет сказать через пьесу. Мне очень нравилась та, первая, но поскольку смотрела её два раза, то не в претензии, новый спектакль для меня оказался более важным.Трагический, внешне спокойный, глубокий, без фирменный "спецэффектов", от которых меня с души воротит. Появление во втором действии Розы Хайруллиной в роли Нины я отказываюсь считать богомоловской провокацией - это важный и точный режиссёрский ход, определяющий силу финала и смысл всего спектакля. Прежняя "Чайка" была горьким и отчаянным стёбом - прежде всего над интеллигенцией. Пьянка, секс, наркотики, попсовые шлягеры, пародии, прямая игра на зал - всё это потом прорастёт в "Идеальном муже", на другом литературном и жизненном материале. Поэтому повторения спектакля, "второго раза в одну воду" быть не могло. Единственный "шаг назад", сделанный Богомоловым - возвращение в эстетику "совка". "Совок" режиссёр уже отлюбил, в его новых спектаклях господствует любовь-ненависть к гламуру, к эстетике евро-сортира, евро-крематория. Но тут возвращения потребовал смысл спектакля (а возможно, и производственные моменты - всё-таки формально это "2-я редакция"). В первом действии мы видим что-то вроде летнего кинотеатра: наскоро сколоченные деревянные скамьи, бетонные серые стены, на задник, как на экран, транслируется происходящее (на сцене - камера). Этот режиссёрский ход, позволил несколько ключевых доолгих сцен сделать камерными, внешне статичными (Тригорин, например, весь свой монолог произносит, просто сидя рядом с Ниной) - непоседливому зрителю, которому всё время скуушно, есть куда смотреть, если что... На сцене этого "кинотеатра" Нина исполняет свою роль - выступает, как на трибуне, как на митинге. В её понимании играть на сцене - и значит "выступать". Вместо странной, несколько инфернальной Яны Осиповой мы видим советскую комсомолку Светлану Колпакову (тем разительнее будет контраст с Ниной-Розой во 2-м действии). Очень сильные актёрские работы. В прежней "Чайке" мне понравились только Яна Сексте и Ворожцов - тем, что "искренно играли". Но эта искренность диссонировала со всем строем спектакля, в котором вообще не предполагались люди, а только функции, типажные куклы. Новые герои, безусловно, люди, хотя типажности это не отменяет. Сорин - "ветеран", Дорн и Шамраев - чиновники, Аркадина и Тригорин - столичные штучки, Треплев - начинающий писатель (или научный сотрудник), серый, в пиджаке и водолазке - интеллигенция, блин... Во 2-м действии он оденется уже как Тригорин, а прикид неудачника навсегда прирастёт к Медведенко (может, сбросили ему костюмчик на бедность). С Машей и Медведенко произошли изменения: раньше она бегала в школьной форме, вызывая у "учителя" недвусмысленные желания, теперь Маша - взрослая женщина, сама похожая на учительницу, а он - совсем молодой человек, которого она использует. Дарья Мороз и Данил Стеклов в паре выглядят забавно и интересно. Табаков и Ольга Барнет - прекрасны! Есть главный герой, это - Треплев (Игорь Хрипунов). Внешне невыразительный, суховатый, с как бы стёртой индивидуальностью, он играет новый вневременной вариант "зилова"- но это если упрощать... Особенность спектакля (и главное достоинство, на мой взгляд) - образы не поддаются окончательной расшифровке, ответы не навязываются, в подтексте остаётся очень много. Между Треплевым и Тригориным нет соперничества ни в творчестве, ни в любви. Когда Треплев упрекает мать, он просто собирает в кучу все гадости, чтобы задеть её. И Аркадину не хочется обвинять в эгоизме: сын важен для неё... настолько, насколько обычно и бывает важен для женщины, дорожащей своей уходящей молодостью, взрослый, а потому уже несколько чужой ребёнок. Каждый несёт в себе свою трагедию, хотя на самом деле она одна и та же, всеобщая. Тригорин не молод, между ним и Треплевым разница в поколениях, в возрасте - вот и все отличия. Треплеву пока ещё нужна мать, нужна возлюбленная - Тригорину достаточно частицы тепла, которое даёт ему женщина рядом - давняя, привычная. Его история с Ниной - случайна. Когда Аркадина удерживает его своими жалкими словами, Тригорин начинает плакать - от сознания безнадёжности ситуации, от того, что ничего другого, лучшего ему не светит, да и не нужно. Если в "1-й редакции" финальный танец Хабенского и Зудиной свидетельствовал лишь о всеобщей беспомощности, то здесь всё логично. Аркадина для Тригорина такая же "последняя страница" его жизни, как и он для неё. Этот танец - как страшное утешительное "всё будет хорошо!" - когда понимаешь, что ничего хорошего никогда уже не будет. Тема Успеха, которая сильно звучала в "1-й редакции", из спектакля ушла, тема творчества звучит очень слабо. Понятно, что и для Треплева, и для Тригорина писательство - просто способ существования в мире, профессия. Если бы Треплеву удалось уцелеть, его бы ждала судьба "старшего товарища". Но он слабее, нервнее, тоньше... И главное - на его пути снова появляется Нина. Роза Хайруллина снова играет ЭТО! Человек, переживший Апокалипсис, смерть ребёнка, предательство любви... Нет суеты, нет желаний, не нужно средств, чтобы забыться, всё окончательно, "чёрный квадрат". Если у Бутусова вариативность "нин" и "треплевых" связана с вариативностью ситуаций и особенностями человеческой психики, то здесь всё вполне реалистично. Каким должен быть человек, переживший ЭТО? А вот каким! Богомолову с помощью Розы удалось "заглянуть ЗА", теперь его герой - Миркурбанов, и интерес к нему понятен. Режиссёр немного отступил назад, с помощью Миркурбанова он исследует человеческий "предел", стараясь как можно ближе подступить к краю. У актёров - у всех! - очень сильное наполнение, наблюдать за их игрой - большая зрительская радость. Но выделю всё-таки троих: Игорь Хрипунов, Миркурбанов и Роза. Огромной силы оказалась ключевая сцена - последняя встреча Треплева и Нины. Истончённое лицо Розы, её ровный тихий голос (удачно поддержанный микрофоном), потрясающие глаза, взгляд - и не вглубь себя, и не в пространство, это вообще трудно объяснить. И тут же за столом - Треплев: сначала говорит что-то ненужное, жалкое, потом только слушает, только осознаёт. Он к ней, ТУДА, не может, для него единственный выход - смерть. Выстрел в шкафу, попытка замкнуть пространство вокруг себя, страх бесконечности.

08.03.2014 «Чайка» новая версия. Оглушительно больно. Абсолютно чужие и отчужденные родственники и случайные гости, нелепо вынужденные терпеть друг друга. Тригорин/Миркурбанов сегодня был породистый дорогой любовник практически кастрированный мужским безволием до тошноты. Почему не добавить самоиронии и капель яда от харизмы? Больше чем уверена Миркурбанов умеет голосом фонтанировать и будоражить зрителя. Отлично принимаю наличие дикой усталости, когда все эти текущие сучки заебали. Усталость от надуманной и непреувеличенной славы, вернее той фальшивой шелухи, образовавшаяся, когда, обухом бьет паскудное одиночество. Здесь еще уместно они все хотят его успешности, а не его настоящего. Причем там везде линия, где женщины выступают инициатором отношений к мужчинам, которые от них дико устали, но у всех разные защиты от них отгородиться. Шикарно выстреливают Дорн и Полина Андреевна. Маша вдова при живых мужчинах. Нина Заречная в исполнении Светланы Колпаковой – живая пионерка, жаждущая искупаться в славе и признании. Иногда может показать капризного ребенка. Глуповатую Офелию, но вовремя покинувшая Гамлета ради успешного и зрелого мужчины. Треплев чеховская версия Гамлета, который победил инфантилизм суицидом, вернее бессознательно не выдержал отвержение матери, а на деле обнаружил убогость своего творчества. Как версия решил избежать участи Тригорина, который выживал отчасти за счет статуса дорого любовника. Роза Хайруллина голосом беззащитного ребенка и внешностью андрогина наполняет чем-то нереально правдивым и честным Нину Заречную, которая у нее вывернута оголенной изнанкой наружу. «Чайка» 27.03.2014 на сцене МХТ им. Чехова Отдельной драмой идут поцелуи по принуждению. Маша демонстративно одарила Медведенко. Устроила показательное выступление для Константина Гавриловича. Отчаянная и жаждущая взаимности Полина Андреевна будет мучиться от незавершенного поцелуя с Дорном. Грозной фурией гоняла молоденьких девочек от Евгения Сергеевича, попутно отнимая букет цветов, как у ребенка конфетку. Нина позволяет Треплеву проявление нежностей, но ее больше волнует предстоящее выступление и понравится ли оно Тригорину. Играть в пьесе Треплева домашняя самодеятельность шаг к мечте на театральную сцену. В первом действии Заречная провинциальная школьница, знающая выгоду дружбы с мальчиком из артистической семьи. В день театра в спектакле заметно солировал Тригорин. Первой ласточкой выслетела «рука, живущая своей жизнью» на коленке Заречной. Контрольное сближение, когда губы Нины блуждают где-то между ухом и шей Тригорина. Здесь важно заметить Борис Алексеевич пил молодость из девушки именно в лице знаменитого писателя исключительно в профессиональных целях. Чайка же трофей Тригорина. Вполне допустима версия, когда одновременно он "погубил" Нину и Треплева. Непринужденно от скуки. Высосал из них жизнь и приказал набить чучело. В спектакле 27-го марта был эпизод, когда Тригорин и Аркадина ведут беседу, напоминающую по градусу холодности разговор партнеров по убыточному бизнесу. В их взаимодействии прослушивается подкрепление ее убежденности в личной заслуги удержания при себе известного писателя. Тригорин зеркально отражает, позволяя Аркадиной играть роль его любовницы, ее же методами. Заметно опрокидывание, как он признается в безволии, подчеркивая фальшь момента возвратом к исходной безысходности. На лице Ирина Николаевы мгновенно запечатлелся ужас осознания бегства в одиночестве по кругу опоздавших на поезд. «Западня безысходности хождения по кругу» Тригорин отвечает за Машу на свой же вопрос «о семейном счастье», где молчаливый укор унылая иллюстрация в лице Медведенко. Голословные надежды «вот-вот моему Семену дадут перевод» пассивное бегство, начатое в браке с нелюбимым человеком. Маша отчасти повторяет сценарий жизни своей матери, тем как она не скрывает свою любовь к другому мужчине, который фактически ее отвергает. Полина Андреевна советует дочери идти по ее стопам, когда обращается к Треплеву, чтобы тот был «поласковей» с ее дочерью. Разный Треплев и практически незаметный проходной персонаж, зашедший с улицы. Рядом с Ниной Треплев липкий девственник неудачник, которого заменили выгодной партией. Школьник вынужденный выступать перед классом со скучным докладом, в сцене ответа на вопрос о судьбе Заречной. Вернувшаяся Нина «сильно изменилось за лето» перетягивает внимание на себя, тогда ее словами почти заглушают слова Треплева. С виду беззащитная женщина заполняет собой пространство и заглушает другие звуки. Верит в свою правду. Находит силы честно себе и перед Треплевым признаться пусть в неприглядной правде. Константин Гаврилович скрылся в шкафу, как провинившийся мальчик. Пристыженный он опасается, что мать увидит вовсе не слабую и неприглядную актрису Заречную, а скорее в очередной раз он удостоверится насколько сын чужой для матери. Треплев застрелился практически в присутствии других обитателей дома. Константин Гаврилович претендует на роль скелета в шкафу в то время как чучело чайки пылится в серванте.

Не побоюсь оказаться в меньшинстве, но на мой взгляд эта версия Чайки потрясающая… может за счет того, что за месяц до часа Х я посмотрела классическую постановку в том же МХТ, или просто так звезды сложились – но на мой взгляд в этой вещи очень четко расставлены акценты… проведены параллели с нашей действительностью, и при этом ничуть не отклоняясь от чеховского текса…. Сергей Сосновский в роле Петра Николаевича Сорина… одна и та же роль (МХТ и Табакерка), один и тот же актер - но как же по другому она звучит в постановке Богомолова, в зале наступает гробовая тишина во время его последнего монолога, ты ловишь каждое слово … Для меня - это был первый раз, когда слушая монолог Нины Заречной, мне не хотелось заснуть, начать ерзать на кресле и смотреть на часы…. Как не пафосно это звучит, но именно эта постановка примирила меня с Чеховом (школьная программа отвратила на долгие годы)… заставила перечитать его произведения… посмотреть другие постановки в других театрах…