Первая постановка по Чехову, которая "вышибла" из меня столько эмоций, просто удивительно, - так поставить Чехова.Проникновенно и душеспасательно, прошу прощения, Чехов на уровне Достоевского. Припоминаю только Господ Головлевых, которые также заставили смотреть в себя.Обычно я объясняю действенность спектакля по извлечению меня из скорлупы ежедневного энергетикой актера, способностью "зажечь огонь", прожить эмоцию, энергетикой актера. А здесь такая молодая труппа. Алексей Вертков - браво! Очень рада, что моды на это имя пока нет, можно купить билет и придти в театр на Настоящее.Огромное спасибо всем женовачам и женовачанкам, - за Театр!

Для тех, кто с содержанием одноименной повести Чехова не знаком, вероятно, интересно. Впрочем, думаю, не всем. Если же содержание – текст, диалоги действующих лиц вам известны, то вам может быть банально скучно. Я испытывал именно это чувство, присутствуя на спектакле. Признаться, ожидал от известного режиссера большего. Примитивно все! Скакать по пружинным кроватям и читать текст Чехова – для этого не надо быть гениальным режиссером. Играть актерам просто нечего. А в театре должны именно играть – он для этого придуман.

Давно смотрела, но все никак не могла собраться написать. Сказать, что я люблю этот театр - ничего не сказать. Я даже дышать здесь боюсь - как бы не спугнуть необыкновенное очарование этих молодых актеров, их движение, пластику, внутренний мир. А вот спектакль "Три года" оставил равнодушной. Вроде все то же - распахнутые глаза, дегкое дыхание.. Но здесь, видимо, другое нужно. Не смогли (или пока не могут) передать эту вязкость купеческого быта, душевные метания главного героя, попытки найти себя. Недавно показали фильм Любшина с ним же в главной роли... Какое точное, стопроцентное попадание в образ!Вряд ли кто-либо может его сегодня переиграть.

Театр и вправду удивительный, всё очень гармоничное и приятное. С тремя спектаклями СТИ была знакома, два из них ОЧЕНЬ понравились. "Три года", о кот.я хочу написать, мне не особенно понравился. Искренне и с удовольствием похвалю всех актёров. Также необычная сценическая подача, здорово! Скучноватое, простите, выбрано произведение, почти нудное. Чувства, отношения, размышления... На спектакле внимаю, увлекаюсь, но немного отвлекаюсь. Вроде бы трогает, но с собой ничего внутри не уносишь. Для меня это плохой знак. Если бы у меня не было прежней многолетней симпатии к коллективу, то я бы ушла совсем недовольной. Увы, не рекомендую этот спект. Но уже спешу брать билеты на другие постановки, пока у них не виденные )))

«Три года» – спектакль по одноименной повести Чехова, во многом автобиографической и почти беспросветно мрачной. Главной особенностью постановки, пожалуй, можно назвать декорации: многочисленные металлические кровати с голыми сетками, разновеликие – от совсем низких до ощутимо превышающих высоту человеческого роста – занимающие все сценическое пространство. Актеры на протяжении всего времени действия пребывают на сцене – молча лежат или сидят на этих голых, без матрасов кроватях и «оживают» только когда их упоминают или к ним обращаются. Но то, что призвано было стать, грубо говоря, «фишкой» оказалось скорее просчетом. Лишив актеров свободы перемещения, авангардные кроватные нагромождения лишили дополнительной динамики и само действие. А ее, особенно в первой части, ощутимо, надо сказать, не хватает. Один же текст, тоже совсем не динамичный за собой ничего не вытягивает. Глазу оказывается не за что зацепиться: костюмы, как принято в современном театре, под стать декорациям – предельно минималистичные: все, кроме главного героя, облаченного в черное пальто и черную шляпу (самые обыкновенные), одеты во что-то белое, неопределенное. При этом, вместе с таким весьма современным визуальным решением текст пьесы – чеховский текст – остается совершенно классическим. И нет ни малейших оснований утверждать, что в постановке Женовача первоисточник получил какое-то новое, актуальное и неожиданное прочтение. Напротив, все как каких-нибудь сто лет назад – интеллигентские душевные метания, разговоры о судьбах России, полемика между бедными и богатыми, общий вывод об отсутствии в жизни счастья. Кто-нибудь скажет, что это темы на все времена? Но нет, «Три года» всеми своими деталями, особенностями мышления, речи, менталитета героев цепко держатся именно за свой исторический контекст, свое время. При большом желании и усилии возможно, конечно бы, попытаться «вычитать» из спектакля какие-то современные смыслы: неизменное стремление героев «в Москву, в Москву», рассуждения героини, убеждающей себя в том, что можно выйти за богатого и без любви… Но все последующее развитие сюжета указывает, что все эти перипетии – чеховские и нечего соваться в них со своими проблемами. Однако явная принадлежность текста (и вполне ему соответствующей по своей традиционности актерской игры) и внешнего антуража к таким принципиально разным эпохам, неизбежно порождают в головах зрителей некоторый когнитивный диссонанс, а тот, в свою очередь, – потребность найти для восприятия некую точку опоры – связать две реальности. Но в том-то и дело, что связи никакой нет. Получается, что ставка сделана только на текст. Но одного текста при такой прямолинейной подаче оказывается мало, чего-то ему недостает. Сюжет, идеи, мрачность «Трех лет» во многом привязаны к личности автора и еще больше к своему времени. Такого Чехова хочется смотреть в детально проработанных декорациях, с костюмами, достоверно воспроизводящими моды эпохи. От скачущих же по железным кроватям актеров хочется, наоборот, слышать что-то дерзкое, непредсказуемое, авангардное. И дело даже не в том, что гибриды – как это чаще всего и бывает в природе – бесплодны или вовсе нежизнеспособны, а в какой-то странной, непонятно с чем связанной расстановке акцентов (можно, в общем-то, удивляться и самому выбору данной повести для постановки), в результате чего получается, что текст, исполнение и внешний антураж друг друга не взаимодополняют, а, наоборот, обедняют.

Ощущение театра начинается с преобразившейся улицы Станиславсого, театрального дворика, чудесного администратора Александра, уютной гостинной, где длинный стол застлан белой скатертью и стоят миски с зелеными яблоками. Вот это нарастающее крещендо театра поднимает в зрительный зал и вливает в спектакль, где каждый актер точно и неподдельно доносит свою роль без надрыва и с театральным флером. Доверилась спетаклю и осталось последействие этого действа. Браво!

Актеры играют великолепно. Сценография очень понравилась. Чехов всегда актуален. Постановка о том, что в жизни почти всегда все несвоевременно. Однако этот спектакль по Чехову не оставил тех восторженных впечатлений, как, например, виденные мною Три сестры в Современнике или Чайка в Малом театре. Пока не могу понять, что же в нем не так, буду разбираться :)

Почти твердая четверка) Идите, берите только места поближе к сцене, чтобы было ощущение спектакля малой формы, в последних рядах не все долетает..

Провал в кроватях Вертков - умничка, девчонки стараются, а ЧТО поставил Женовач не понятно. Нет, по тексту и по смыслу все понятно, я бы сказал П_Р_Я_М_О_Л_И_Н_Е_Й_Н_О и скучно, но тогда при чем здесь кровати и зачем ими загромождать все игровое пространство сцены, лазить по ним, прыгать, жить в них? Нет, то, что хотел сказать классик, осталось, а вот что хотел сказать Женовач?! Одно радует, кровати не скрипят и не будят отдыхающих в зале))

Премьерный спектакль – чеховские «Три года», а на сцене – несколько ярусов кроватей, как в ночлежке, которую хотел открыть в Москве главный герой: постарался Боровский, художник и любимого мною Эрмитажа тоже. Атмосфера впору горьковскому «дну», только для богатых, от чего суть не меняется: нищ ли ты или владеешь миллионами, ты всегда неудовлетворён своей жизнью, сбывшиеся мечты не приносят тебе счастья, и ты вновь и вновь стремишься к чему-то далёкому, светлому и недосягаемому. На этих, тем самым весьма символических, кроватях в течение всего первого действия герои пьесы, как и полагается, спят, а когда не спят – пытаются усыпить зрителя художественным чтением растянутых монологов и диалогов, и у них это почти удаётся: у меня, по крайней мере, отчаянно слипались глаза, взгляд отказывался фокусироваться, и фигуры на сцене в нём двоились и расплывались. Однако второе действие меня разбудило, оказавшись энергичнее, острее, эмоциональнее, заиграв истинно чеховскими переходами от смешного к грустному, от безнадёжности к надежде, от неверия к вере, от нелюбви – к любви. Два основных камертона спектакля – очень созерцательного, требующего напряжённого вслушивания в непростой, посверкивающий афоризмами текст повести и осознания, осмысления услышанного – это очень естественная и непосредственная Юлечка (Калашникова) и, конечно, сам Лаптев (Вертков). Вертков только что предстал перед зрителем в роли Громова в фильме «Палата №6», и его Лаптев на него очень похож: такой же затравленный и слабый, но рефлектирующий и страдающий философ, лишний элемент общества, так же в отчаянном бессилии сжимающий металлические прутья своей персональной клетки, более внутренней, нежели внешней. Да, хождение по мукам «случайного семейства» - неоптимистичный, как и все у Чехова, сюжет, а может, и самый неоптимистичный, ибо, как наиболее автобиографичный, он напоминает старую незажившую рану, в которую тебе предлагают вложить палец, дабы убедиться, как апостол Фома, в её подлинности. Впечатления от подобного эксперимента далеки от приятных, зато интересны и, главное, полезны – не позволяют душе лениться; да и эстетическая сторона не подкачала: лаконичность декораций, чёткость и выразительность световых контрастов, одинаковые белые больничные сорочки (ещё одна сильная ассоциация с «Палатой»), музыка, составленная из скрипов пружин под ногами да редкой «закадровой» мелодии. В общем и целом, постановка сильно не цепляет, ибо, будучи достаточно мрачной, не добрала градуса пронзительности и надрыва (всё-таки сложно играть чеховских героев среднего возраста вчерашним студентам Женовача), но однозначно вызывает сочувствие и рекомендована к просмотру всем любителям настоящей классики. 20.09.09 Комментировать рецензию