Впервые придя в СТИ, надеялся на многое, но спектакль меня полностью разочаровал. Ставлю тройку только потому, что мне понравились первые минут двадцать пять из спектакля. Там действительно что-то происходило, отлично играли актеры, исполняющие главные роли. Но хорошее начало не получило никакого развития. Главное, я вообще не понял, зачем поставлен этот спектакль. Никчемный главный герой, ноющий весь спектакль, но ничего не делающий. Скучная и довольно абстрактная безысходность, ни к чему не ведущая. Больше ничего.

150 – летний юбилей со дня рождения А. П. Чехова, отмеченный в 2010 году, теперь представляется не просто как событие культурной жизни нашей страны, как знаковый этап, как некая веха в длительном пути исследования, проживания, интерпретаций и воплощений произведений классика, но и как своего рода катализатор, давший толчок творческим силам, в очередной раз попытавшимся углубиться в исследование чеховской философии. Плоды его проросли на сценах многих театров нашей страны, одна премьера опережала другую, представляя новый взгляд и авторскую концепцию, взращенную на благотворной почве классической литературы, так что даже казалось, что повсеместное увлечение Чеховым сродни какой-то эпидемии. Теперь же репертуар практически каждого театра может похвастаться украшением в виде постановки по пьесе писателя, и в один вечер чеховских героев можно встретить сразу в нескольких театрах – колоссальный выбор и разнообразие, в котором блуждает растерянный зритель в поисках подлинного А.П. Чехова. Но среди этого многоголосья режиссерских высказываний спектакль «Три года» Студии Театрального Искусства С. Женовача предстает как какое-то явление, почти откровение, прикосновение к бережно, деликатно, но в то же время глубоко и вдумчиво прочитанной повести, самой длинной из всех написанных автором и, вероятно, менее востребованной в театре, нежели всем известные пьесы. Написанная в 1895 г. повесть «Три года» превратилась в своего рода средоточие постоянных чеховских тем, которые прозвучали в ранее созданных произведениях, и отозвались с еще большей силой в появившихся после. Вечное, непрерывное исследование писателя, который в то же время как настоящий врач, вскрывает проблемы человеческого сознания и восприятия, детально, скрупулезно рассматривая каждый изъян, каждую патологию человеческой души . Тут и тоскливая надежда на будущие поколения, которые, вероятно, увидят жизнь лучшую нежели мы, живущие ныне и обреченные смириться с предложенными обстоятельствами, продолжая свершать свой путь по наезженной колее традиций. И рассуждения о труде, как о единственно достойном наполнении своей жизни. Метания неприкаянной души Алексея Лаптева (А. С. Вертков), так страстно ищущего спасительного смысла своего существования, сродни поискам многих чеховских персонажей. А страстные порывы Юлии Белавиной (О. П. Калашникова): "В Москву! В Москву", - это стремление к Земле Обетованной, как средство, как бегство от суровой, гадкой действительности жизни. И в этот момент ее голос будто сливается с голосами известных трех сестер. А страстные споры Кости Кочевого (А. Ю. Шибаршин), рассуждающего о социализме перекликаются с пламенными речами вечного студента Пети Трофимова из "Вишневого сада". Беспросветный, гнетущий, безнадежный Чехов, но подлинный, настоящий, такой, какова ОНА – жизнь! И молодость актеров студии вовсе не оказалась преградой для глубокого проникновения в материю чеховского трагизма и его хронической безнадежности - извечной человеческой неволи, ограничивающей свободу выбора и стремлений клеткой обстоятельств и нерешительности, природного, сидящего где-то на бессознательном уровне рабского страха, который становится едва ли не основной отличительной чертой "загадочной русской души". И даже кажущаяся спасительным средством любовь предстает как нечто эфемерное, не ясное, не поддающееся определению, а может быть и вовсе не существующее... Она сама и ее роль в жизни человека ставятся под сомнение, в то время как долг и христианское смирение представляются основой, на которой зиждется все в этом мире: "Умей нести свой крест и веруй!", - как говорила Нина Заречная. Авторское воплощение чеховской повести С. Женовача предстало цельной картиной, где все подчинено общей идее. Так декорации (А. Боровский) в виде нагромождения старых, скрипучих железных кроватей складываются в огромную клетку, где герои, словно заточенные в неволе, пребывают в отрешенном сне, вдали от каких-либо стремлений, лишь время от время приподнимаясь, чтобы шикнуть на праздно льющих философские рассуждения или же самим высказать внезапно накативший порыв, но потом снова улечься под покров безучастного смирения – словно яркая иллюстрация к известному афоризму Ж.-Ж. Руссо «Человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах», что весьма созвучно главной мысли спектакля. А льняные костюмы, больше похожие на ночные рубахи или же пижамы больных на больничной койке поддерживают целостность созданной картины, темноты, из которой время от времени световые пятна выхватывают фигуры, больше напоминающие призраков, нежели живых людей. Это послание из прошлого, это письмо А.П. Чехова к нам, будущим поколениям, в один конверт с которым оказалась вложена старенькая, почти стершаяся черно-белая фотография, где замершие в конце спектакля на сцене персонажи с неподвижной тоской смотрят в грядущее, провожая печальным взглядом не просто зрителя, а современного человека двадцать первого столетия.

Замечательный чеховский спектакль. Как всегда по-чеховски грустный. Только в этом случае за сюжетом следить интереснее, чем обычно. Литературный материал обязывает. Спектакль неровный, много хорошего, много плохого. Пересмотреть можно, даже очень можно. Сначала о хорошем. Женские образы и актрисы вытягивают спектакль на уровень тех, которые запоминаются надолго. Интереснейшее развитие образа Юленьки. Актриса на наших глазах, медленно, без всяких рывков, меняется, взрослеет и в итоге из раздражающей меня девицы превращается в женщину, способную любить. Это преображение – самое замечательное в спектакле. Театр в данном случае разрушает мой очередной стереотип о невозможности исправления таких порхающих девиц, которые порхают не только у Чехова, но и в наше время. Оказывается, мы не в праве таким людям отказывать в возможности преображения, не в праве презрительно посматривать свысока. Спасибо Ольге Калашниковой . Спасибо Марии Шашловой за чеховскую Настасью Филипповну. Таких женщин действительно хочется любить, но попадаются в основном Юленьки. И в этом выборе, кстати, нет ничего плохого. Огромнейшее спасибо Анастасии Имамовой за Нину. Потрясающая работа. Нина настоящая, в малейшем жесте, слове. Её предсмертный монолог – высшая точка актерского мастерства. Для меня – самая запомнившаяся сцена. В этой постановке есть как удачные работы ( Алексею Верткову в таком образе не развернуться, но он органичен и хорош), так и вовсе провальные, на мой взгляд. Сергей Аброскин, который был органичен в «Игроках», в этом спектакле уже повторяется и тянет своих коллег на уровень студенческой самодеятельности (особенно по интонации, жестикуляции). Спектакль провисает пару раз во втором акте, когда второстепенные герои почему-то захватывают внимание зрителя больше, чем на 5 минут. Ничем не оправданная затянутость навевает скуку. Сократить бы на 30 минут – не увлекаться бы побочными линиями… Категорические не согласен с решением образа отца Юлии. Зачем было выставлять этот персонаж в комическом свете? Несчастный отец истерит, кричит - зритель над ним хохочет. Разве над чеховскими героями можно смеяться? Им только нужно сопереживать. В них нет ничего смешного, так как они живут среди нас, они – это мы. И режиссеру в этом спектакле как раз и не хватает этого доброго сопереживания по отношению к героям. Когда это сопереживание есть – тогда получаются таким сильные образы, как Юлия Сергеевна Белавина. Работа со светом вызывает удивление. Не всегда понятно, почему так темно, почему в тот или иной момент сцена в полной темноте, а потом освещена. Те же претензии к музыкальному оформлению. Мелодия красивая, очень подходит, но она используется только в финалах обоих актов, в особо «трогательные» моменты – смахивает на студенческую самодеятельность. Здесь хотелось или разнообразия музыкального, или вообще без музыки. Сценография Александра Боровского … На первый взгляд – замечательная и запоминающаяся конструкция. Которая в итоге, к сожалению, простоявшая почти впустую. Я не очень понял, ради чего в этом спектакле задумано такое нагромождение. На сцене МДТ, зритель которого привык к похожему решению сценического пространства в спектакле «Московский хор» (где все эти кровати – вполне читаемая советская коммуналка), кровати в спектакле «Три года» выглядят чужеродными. Здесь ни коммуналки, ни даже больницы, здесь провинция и Москва. Почему кровати, зачем они?.. Ночлежный дом, больница – вроде всё читается, но только вроде и только читается. В течение спектакля ждешь, как всё это будет обыграно. Но кроме 2-3 моментов, всё стоит зря. Даже ради финала не нахожу оправданий. Хотя, финал потрясающий: кроватная тюремная решетка превращается в детский манеж – тоже с решеткой. Главное – в спектакле удалось пересилить все эти чеховские «скучно», «грустно» и «одиноко». В чеховском материале удалось среди всего несчастья увидеть что-то важное и доброе. Герои остаются на сцене. Старая черно-белая семейная фотография с потрескавшимися уголками. На фотографии женщина держит над всеми зонт. Зонт держит глава большой семьи.

«…быть может, придется жить еще тринадцать, тридцать лет... И что придется пережить за это время? Что ожидает нас в будущем?... Поживем - увидим»Очень тонкая, точная, умная повесть Чехова. О любви, семье, усталости, неприязни и радости – в общем о многом… А главное – о том, что если встречаются и сходятся два хороших честных человека, то и любовь со временем придет… может, не безумная, страстная, из романов, но долгожданная и счастливая – а в этом и есть счастье. Финал повести неоднозначен – Антон Палыч оставляет право читателю самому сделать выбор о дальнейшей жизни героев. И я сделала: да все у вас будет хорошо! И счастье поселится, и спокойствие, и радость – и это будет все вновь, все заново, все необыкновенно интересно) Потому что в вас обоих больше чистоты, чем мерзости, больше праведности, чем греха, больше добра, чем равнодушия.Очень тонкий, точный, умный спектакль Женовача. Да-да, все последующие слова предыдущего абзаца можно повторить и в отношении СТИ и студийцев) – и про счастье, и про хорошо, и про добро…Спектакль понравился – стиль, жанр, игра, суть – все на уровне СТИ – все, за что я их люблю.Удачи вам и процветания!

«…быть может, придется жить еще тринадцать, тридцать лет... И что придется пережить за это время? Что ожидает нас в будущем?... Поживем - увидим» Очень тонкая, точная, умная повесть Чехова. О любви, семье, усталости, неприязни и радости – в общем о многом… А главное – о том, что если встречаются и сходятся два хороших честных человека, то и любовь со временем придет… может, не безумная, страстная, из романов, но долгожданная и нежная – а в этом и есть счастье. Финал повести неоднозначен – Антон Палыч оставляет право читателю самому сделать выбор о дальнейшей жизни героев. И я сделала: да все у вас будет хорошо! И счастье поселится, и спокойствие, и радость – и это будет все вновь, все заново, все необыкновенно интересно) Потому что в вас обоих больше чистоты, чем мерзости, больше праведности, чем греха, больше добра, чем равнодушия. Очень тонкий, точный, умный спектакль Женовача. Да-да, все последующие слова предыдущего абзаца можно повторить и в отношении СТИ и студийцев) – и про счастье, и про хорошо, и про добро… Спектакль понравился – стиль, жанр, игра, суть – все на уровне СТИ – все, за что я их люблю. Удачи вам и процветания!

Этот замечательный спектакль советую посмотреть всем! Во-первых, Чехов, тонкий, глубокий, здесь не испорчен. Во-вторых, его мысль донесена до зрителя талантливыми, очень красивыми молодыми актерами (не затасканными по дешевым сериалам). Чудо как хороши!То, что все действие происходит на кроватях с железными панцирями и не вызывает скуки у зала – свидетельство недюжинного таланта режиссера. А еще один герой спектакля – свет, органично вписанный в ткань повествования.Для меня этот театр стал подлинным открытием, начиная с уютного дворика с яблонями и березами и заканчивая какими-то необыкновенными зрителями, чем-то необъяснимо отличающимися от поклонников других театров.Таня Гусарова

Так поставить Чехова!!! Это просто удивительно! Настолько проникновенно, настолько душещипательно! Браво! Отдельное БРАВО Алексею Верткову - молодому, незажравшемуся актеру! Оставайся подольше таким талантливым и настоящим!

Надо ввести на сайте обязательную регистрацию. Я часто подписываюсь Елена Т, но ниже - не мой отзыв. "Три года" мне очень понравились.

Спектакль произвел впечатление достойной игрой мужского состава театра. В первую очередь - Алексея Верткова. Женский состав СТИ пока больше радует приятной внешностью,чем актерским мастерством. Несмотря на слабоватую "женскую" составляющую, спектакль смотриться "на одном дыхании", всем рекомендую

Прекрасная постановка, великолепная игра актеров. Молодцы!"Три года" одно из самых моих любимых произведений Чехова - очень тонкое, очень лиричное, и в тоже время жесткое, с огромной духовной глубиной. Всегда боишься разочароваться в интерпретации дорогих для тебя книг, но здесь всё реализовано на высочайшем уровне.