Меня цепляют и привлекают броские названия. Именно оно захватило мое внимание, и лишь потом уже я увидел знакомую фамилию режиссера и еще более знакомых актеров. На сцене РАМТа я смотрел уже "Зори здесь тихие" и что-то еще - каждый раз это было незабываемо - ведь ты сидишь, по сути, под железным занавесом, а если обернуться назад - пустота, а актеры - вот они, руку протяни. Для начала хочется сказать, что люди - идиоты. Никогда в жизни я не слышал такого количества мобильных телефонов за спектакль. Он держит в напряжении, это напряжение можно руками из воздуха вытащить, а тут у какой-то бабушки звонит телефон и она "не знает как его выключить". И так раз 10. Стыдно перед актерами. Я не могу сказать, что мне понравился спектакль. Про такие спектакли вообще нельзя сказать, что они "нравятся". Я на него сходил. Я его посмотрел. Он заставил меня задуматься и прочувствовать его.

Гетто, бедные люди. Где-то это уже было. Ах, да. "Пианист". Но нет... Самое интересное, что за основу взята опять-таки одна семья. Вопросы семейных отношений снова возникают у Карбаускиса. Интересный выбор. Психологически тяжелый спектакль. Очень. Я сидела на "Студенческой" подушке, мне было видно абсолютно все... Идея с шахматными досками: их ровно столько же, сколько и главный героев. Доски уносят одну за другой, герои рассказывают свои истории тоже по очереди. Здесь есть и история невероятно сильной человеческой любви, ради которой человек готов выдержать все. История предательства внутри семьи, история потеря всемирной славы. Самая тяжелая, это пожалуй история про младшую девочку.... И... история самопожертвования, назовем ее так.. Хотя по-хорошему, я даже не знаю, как назвать то, чем завершился спектакль. Наверное действительно иначе чем "ничья длится мгновенье" сказать нельзя. Единственное что, немного была непонятна история с детьми арийского происхождения, родившихся у еврейских женщин. Вроде как абсолютно реалистичная история, ни капли фантастики. Надо почитать по этому вопросу у исследователей. Возможно, что действительно пытались ставить опыты подобного рода. Этот спектакль следует смотреть. Причем даже не один раз. Он в очередной раз говорит о том, что все то, что мы имеем в жизни, мы должны ценить. Мы должны радоваться каждой прожитой минуте и дарить счастье другим людям. Мои классические три букета достались Дарье Семеновой. Очень она меня радует в последнее время. Умничка просто! Дмитрию Кривощапову. В этом спектакле он был полной противоположностью жесткому и неприятному герою из "Будденброкков". А третий букет я подарила Илье Исаеву. Этот большой дядя сидел напротив меня, и у него действительно капали слезы... Это тронуло.

Я, к сожалению, читала гениальную книгу Ицхокаса Мераса "Ничья длится мгновенье" (в других изданиях - "Вечный шах"), и поэтому о спектакле могу сказать только "мило", не более того. Из тончайшего, острейшего, цепляющего, очень сдержанного, ювелирно точного и именно поэтому невероятно трогательного и страшного текста Мераса режиссер сделал более-менее набор сценок из жизни литовского гетто - правда, довольно прилично сыгранных и как минимум интересно поставленных. К сожалению, видимо, из-за специфики текста и сложности с его переносом в действие спектакля, на сцене очень много лишних слов и бессмысленной суеты - и история, которую нам показывают... как бы упрощается, что ли, цепляет не так сильно, как могла бы. Читавшие книгу будут разочарованы; те, кто посмотрел, но еще не прочитал книгу - сделайте это обязательно: над книгой - плачешь, на спектакле - нет.

Это один из самых лучших спектаклей, которые идут на сцене театров Москвы.

Постановка про войну и гетто – хороший повод выехать на идеологических мотивах, сделать из спектакля лозунг и привлечь этим. Но «Ничья» - пытается наоборот, подчеркнуто отойти от показания физических тягот и излишней драматизации, в ней все происходит вроде бы живо и без тягостных молчаний и пауз, и от этого все драматичнее в разы. Жизнь и смерть людей в гетто показана на одном дыхании – в движении, бодро, потому что люди там не боятся смерти – они наоборот, ищут жизни, свободной от насилия и небоязнь смерти дает свободу. Вот об этом и вся игра – что и в гетто можно быть свободным, там свобода в том, чтобы не бояться жить, быть честным и еще больше – не бояться умереть. Если честно – удивлен что «Ничье» не дали «Маску» - постановка очень сильная, каждый индивидуально сыграл блестяще – живо, ярко. Смотреть тяжело (постановка заставляет переживать за людей), но спектакль очень сильный.

Режиссёр может быть хорошим или плохим - всё это сугубо личностное и никакого отношение к режиссёру, как к самоценному творцу, не имеющее. Другое является знаком качества: если ты узнаёшь почерк, значит и личность существует. Карбаускис более чем узнаваем. Никто кроме не смеет брать столь мрачные тексты и препарировать их, смакую. Никто кроме не умеет так виртуозно обходить чернуху, топя всю горечь происходящего не в циничном похихикивании, а в полновесной русской драме. Никто кроме не решается делать столь резкие повороты. Миндаугас виртуозный врач. Миндаугас прозорливейший шаман. В его пещеру приходишь, внимаешь с трепетом его пугающим ужимкам, проходишь весь путь инициации, и не страшно тебе, потому как знаешь, что в конце будет свет, в конце будет лёгкость и вера в лучшее. В шахматной партии отчего-то скушали финал. Самое вкусное скушали сами - жадины. Мне не хватило света после вереницы невинно убиенных. А в прочем мило, особенно про сверх-человека.

Сложный спектакль, здесь не посмеешься. Никак не получится, как не получится и улизнуть, спрятаться и ничего не видеть. Максимум, что можно зажмурить глаза и слушать эту страшную историю. "Я родил *имя*, сказал Авраам Липман" - так начинается каждая часть этой истории. Старик-отец рассказывает историю гибели своих семерых детей. Последнему из них, Исааку уготовлена совсем уж страшное испытание - играть с комендантом гетто в шахматы на жизни детей гетто. Выиграет - погибнет сам, проиграет из гетто увезут всех детей и только вечный шах (ничья) может сохранить все, как есть Миндаугас Карбаускис сделал очень замкнутый спектакль, где зритель сидит в нескольких шагах от актеров на жестких, впивающихся деревянных скаймейках. Сидит и спиной чувствует за собой бездну. Сзади темная коробка зрительного зала. В спектакле нет эмоций, совсем никаких. Ни плача, ни истерик, ни злорадства. Документальная точность во всем, вплоть до описания приготовления виселицы для одного из героев. Ведь это тоже элемент жизни в гетто. Это спокойствие является одним из основных недостатков спектакля, довольно быстро становится понятно, что Исаак все-таки будет принесен в жертву Авраамом и просто за сюжетом следить становится не интересно. Кроме того возникает некое отстранение от происходящего. Мы сами не были в гетто, да и концлагерь видели только в кино, мы не можем себе представить логику поведения в подобной ситуации. Нам остается лишь верить в те эмоции, которые играют актеры. А их нет. А значит возникают проблемы и с сопережеванием Катастрофы. В вильнюсском гетто находилось около 40 тыс. евреев, спаслись лишь несколько сотен человек. Еврейская культура в Литве была практически уничтожена.

Спектакль понравился, играли все актёры отлично я даже на сценке с ромашками плакала...Спасибо!Удачи вам!!!!!

...Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает , кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах. В. Франкл, "Психолог в концлагере" Спектакль идеально ложится на Франкла. Уверена, что ни у кого из прочитавших "Психолога в концлагере" не возникнет ни единого вопроса относительно поведения героев, в частности - Иссака Липмана. "Семья Липманов, кто постарше, кто моложе – это разные характеры, разные взгляды на мир, на свое место в нем, на гетто, на способы выживания в несвободе и в предчувствии конца." Их объединяет одно - все они сумели остаться людьми там, где немногим это удалось. Этот спектакль не о тех, кто стремился выжить любой ценой, кто сотрудничал с СС за лишний глоток бульона, и не о тех, кто варил этот бульон из человечины. Он - о тех, кто не позволил вылепить из себя "типичного лагерника", о тех, что надеялись и находили смысл и радость даже под давлением столь страшных обстоятельств: репетировали оперу, влюблялись, вспоминали близких - и в конце концов, шли в газовые камеры, гордо выпрямившись, потому что "в концлагере можно отнять у человека всё, кроме последнего - человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе". Что характерно, мысли каждого из Липманов сосредоточены не на выживании: Инна продолжает грезить сценой и музыкой, Рахиль ждёт рождения ребёнка и постоянно ведёт внутренний диалог с убитым мужем (достаточно распространённое явление в лагерях: "человек может реализовать себя через воссоздание и созерцание образа того, кого он любит"), Авраам Липман печётся о судьбе своих и чужих детей, Касриэл прячется от страшной реальности за философией, Исаак и вовсе влюблён и ухитряется сохранить такую душевную незамутнённость, что думает о цветах для своей девушки. А ведь каждый из этих людей недоедает, ежедневно выполняет тяжелейшую работу и постоянно подвергается унижениям и побоям. Вот вам и пирамида Маслоу! Ну а теперь - <b>осторожно спойлер!!!</b> - о главном: почему Исаак Липман поступает так, а не иначе. Ответ можно найти у того же Франкла. Много страниц пишет он о том, от чего сильнее всего страдала интеллигенция в гетто. Не от голода, усталости и бесконечной боли - но от унижения, от ущемления человеческого достоинства. Ещё так недавно эти люди были музыкантами, учёными, писателями, врачами - и вдруг обнаружили себя "еврейскими свиньями", которых можно бить и убивать просто забавы ради. "Причиняемая побоями телесная боль была для нас, заключённых, не самым главным, - пишет Франкл. - Душевная боль, возмущение против несправедливости - вот что, несмотря на апатию, мучило больше. В этом смысле даже удар, который приходится мимо, может быть болезненным". Такие люди как Иссак Липман , ещё не закосневшие в лагерной жизни, при всей приглушённости чувств и апатии способны на возмущение и сопротивления. Его главное и последнее решение обусловленно вовсе не эмоциями, оно более, чем трезво и взвешено. И продиктовано оно гордостью, ненавистью и отсутствием страха. Его поступок - не только моральная, психологическая победа над Шогером, но и демонстрация абсолютной внутренней свободы, ибо невозможно подавить и унизить человека, который не бится смерти. "Духовная свобода человека, которую у него нельзя отнять до последнего вздоха, даёт ему возможность до последнего же вздоха наполнять свою жизнь смыслом". Смерть Исаака не только позволила детям остаться в гетто - она увековечила его победу. Сведи он партию вничью, Шогер всё равно раздавил бы его - и делал бы это долго и мучительно.Он же сделал так, что весь лагерь видел его победу - и история эта непременно обойдёт все окрестные лагеря, и никогда Шогеру не расстрелять всех, кто будет о ней помнить. ____________________________________________________________________________ Вряд ли у кого-либо возникнет желание второй раз идти на этот спектакль, но и вряд ли кто-то пожалеет о первом. Давно мне не приходилось видеть, как зал сидит, затаив дыхание, с первой до последней минуты действия. А я... я зря не захватила валерьяночки. Некоторые сцены так врезались в память, что и сейчас вызывают ту же внутреннюю дрожь, что и вчера в зале. Как вспомню ложки супа Йонаса Минаса - эту гущу, гущу... И Авраама Липмана, потерявшего семерых детей. И того маленького человека, который остался ему после их смерти, который плакал и просил молока, когда его мать и отец висели на площади - за то, что укрывали еврейского ребёнка. А были ведь и немцы, которые спасали еврейских детей! "Доброго человека можно встретить везде, даже в той группе, которая, безусловно, по справедливости заслуживает всеобщего осуждения<...> Есть две расы людей, только две - люди порядочные и люди непорядочные". Постоянно задаюсь вопросом, к какой расе принадлежу я. </div>

...Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает , кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах. В. Франкл, "Психолог в концлагере" Спектакль идеально ложится на Франкла. Уверена, что ни у кого из прочитавших "Психолога в концлагере" не возникнет ни единого вопроса относительно поведения героев, в частности - Иссака Липмана. "Семья Липманов, кто постарше, кто моложе – это разные характеры, разные взгляды на мир, на свое место в нем, на гетто, на способы выживания в несвободе и в предчувствии конца." Их объединяет одно - все они сумели остаться людьми там, где немногим это удалось. Этот спектакль не о тех, кто стремился выжить любой ценой, кто сотрудничал с СС за лишний глоток бульона, и не о тех, кто варил этот бульон из человечины. Он - о тех, кто не позволил вылепить из себя "типичного лагерника", о тех, что надеялись и находили смысл и радость даже под давлением столь страшных обстоятельств: репетировали оперу, влюблялись, вспоминали близких - и в конце концов, шли в газовые камеры, гордо выпрямившись, потому что "в концлагере можно отнять у человека всё, кроме последнего - человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе". Что характерно, мысли каждого из Липманов сосредоточены не на выживании: Инна продолжает грезить сценой и музыкой, Рахиль ждёт рождения ребёнка и постоянно ведёт внутренний диалог с убитым мужем (достаточно распространённое явление в лагерях: "человек может реализовать себя через воссоздание и созерцание образа того, кого он любит"), Авраам Липман печётся о судьбе своих и чужих детей, Касриэл прячется от страшной реальности за философией, Исаак и вовсе влюблён и ухитряется сохранить такую душевную незамутнённость, что думает о цветах для своей девушки. А ведь каждый из этих людей недоедает, ежедневно выполняет тяжелейшую работу и постоянно подвергается унижениям и побоям. Вот вам и пирамида Маслоу! Ну а теперь -