Прекрасная трактовка классики Свадебные венцы, в кружевах Метели «Метель» Александра Сергеевича Пушкина можно ставить бесконечно, и каждый раз это будет новое произведение, причем подчас в ином жанре, чем замышлял и сам Француз*, такова сила Пушкинского слова, помноженная на серьезную режиссерскую работу. На этот раз, режиссер Гульнара Галавинская, в своей Пушкиниане открыла для зрителя новый жанр - «Фантазии и Сны», и это, на мой взгляд, не только оригинальное, но и правильное решение. Русская классика, увы, становится иногда сложноватой для восприятия современным зрителем, и режиссерам, которые серьезно относятся к своей работе, приходится нивелировать подачу материала, для наиболее адекватного восприятия его своим зрителем. Ну и как всегда в этом театре, не обошлось без сценических сюрпризов. Я имею ввиду элементы «Песочной анимации», Сергея Назарова. Очень оригинальное и красивое решение. Благодаря этому ходу, у зрителей не проходило ощущение реальной метели кружащей вокруг, у меня, например даже было желание отогнать рукой снежинку, именно отогнать, а не смахнуть, что бы не нарушать куртуазность изящества темы. Очень понравились изысканно продуманные декорации-трансформеры, в стилистике Екатеринского Ампира. И что вельми характерно, для этого театра, декорации органично вписались в сценический рисунок и казалось, что они буквально участвуют в действии наравне с актерами, причем весьма динамично. Одна Часовня из стремянки, чего стоит. Или превращение частей беседки в трибуны судебного присутствия или вообще в некий транспорт. Интересно так же решение с мраморным вазоном, который после расположения на нем макета Храма, предстал, как некая лакуна сцены на сцене, в которой демиург творил свое действо, плавно переходящее в жизнь. Замкнутый круг символизмов, где персонажи играют жизнью, а Жизнь играет ими. Очень интересное решение со сценой, где Владимир искал Жабрино, и где стилизованный снег на планшете, в глазах зрителей, буквально превращается в реальные сугробы. И добавил эмоций, мистический символизм чемоданов, тут и знаки дороги и расставания, и грустная философия, о том, что Жизнь, это игра в бирюльки с Судьбой, и тут вместо бирюлек были ящики пандоры под аватарами чемоданов. Очень символично запирание Церквушки в чемодан, и настриженная туда же Рассказчиком, рукопись либретто (про пистолет Пушкина скажу ниже). И так же органично, вошло в общий художественный комплекс спектакля, элегантное стилистическое решение костюмов и аксессуаров. Особенно меня восхитили стилизованные свадебные венцы, вкупе с переодеванием под плач невесты и конечно черно-белое, психологическое решение костюма Бурмина, в стиле некоего Януса а ля Плохой-Хороший человек. И все это под изящную цепь музыкальных мадригалов, в исполнении Маэстро Ганкина и особенно его Муз, скрипки и флейты, предстающих во флере античных статуй, Летнего сада в Санкт-Петербурге. И хочу немного добавить об игре актеров… Сразу хочу поблагодарить режиссера за внесенный в либретто образ Рассказчика. Трактовка этой роли Михаилом Малининым, изящно внесшего флер аватары Пушкина в свой образ, бесподобна. А уж Тирольские вальсы, просто на ура. Удаются всё-таки Михаилу яркие роли. Постепенно, по ходу спектакля, зрители понимают, что Рассказчик являет собой цемент действия. Становится ясно, что это конкретно Александр Сергеевич, ибо именно Пушкин тут стрижет снежинки судьбы. Марья Гавриловна, Юлии Малининой, прелестно изображенная тургеневская барышня, причем отнюдь не анемичная, а весьма задорная и энергичная. Полковник Бурмин, Артура Мартиросова, суровый солдат, боевой офицер, понимающий, что такое честь и что такое любовь. И все это показано очень четко и психологически рельефно. Владимир, Михаила Каракасияна, прапорщик ставший жертвой обстоятельств, с тенью Мораны за спиной. Актер очень хорошо показал флер обреченности. Очень много очаровательных минисценок и символов, органично вошедших в полотно спектакля… Тут и психологически-контекстная игра в «Три стула», и переходящая Белая гитара, гротескная переписка Персонажей, два пылающих сердца изображенных помадой на чемодане, а уж сценка, когда после того, как Рассказчик произносит фразу « Раненый Бурмин», следует элегантный жест актера с лацканом и крестом, просто бесподобна. И опять подчеркну, четкую динамику спектакля, впрочем это характерно для работ Гульнары Галавинской. Ключевым моментом спектакля я считаю, тот момент, когда Персонажи перестают слушаться Автора. Они буквально отмахиваются от Пушкина и он ничего не может с ними сделать. Вспоминается случай, когда Пушкина, после читки первых глав Онегина спросили, а что будет с Онегиным дальше,то поэт раздраженно ответил, а откуда я знаю. И похоже, это именно такой случай. И все это переходит в потрясающий финал, когда Пушкин, достав из Чемодана Пандоры, дуэльный пистолет Лепажа, осмотрев его и положив назад в чемодан, уходит в мерцающий мистически-инфернальный Портал. И тут мне стало окончательно ясно, что этот спектакль именно про Пушкина. Так что спасибо коллективу театра за прекрасную работу, огромный труд на благо Мельпомены и уважение к Зрителю. Ну и простите писателя, за небольшой ликбез, но всё-таки боюсь, что во времена ЕГ, не все зрители настолько хорошо знакомы с творчеством А.С. Пушкина, что знают что «Метель», это только одна глава из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» и всего их пять. И что интересно, они были выпущены именно как произведения Белкина, без указания имени А.С.Пушкина. В предисловии, приводилась даже биография Белкина. Любил всё-таки «Наше все», пошутить. Книга состоит из пяти повестей: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка». В жанрах от сентиментальности до готического романтизма (Гробовщик). Недоброжелательные критики, в свое время подняли шум на тему, что Пушкин частично взял сюжет «Метели» из баллады Василия Андреевича Жуковского «Светлана», хотя и Жуковского в свое время журили за взятие сюжета «Светланы» из баллада Готфрида Бюргера «Ленора». Короче, мутное это дело творчество. * Француз – лицейское прозвище Пушкина И традиционная эпиграмма на спектакль А в Ж`адрино, опять метель круж`ит Искрясь во свадебных венцах Невеста к жениху спешит Но фатум мрачный бьет набат Суд`еб развилка тут сложн`а Два жениха с одной невестой Один не пережил Бородина Другой пропал почти безвестно Глазам своим не верит зритель Невжель поэта лицезреет Цилиндр крылатка все на месте Душа от радости робеет И хоть затмила все метель Ведь Демиург, поэта тень Любви во тьме нашел дорогу На столу суд`еб метнувши зернь Коловращенье этой пьесы Привел Рассказчик к Хеппи-энду Жених нашелся у невесты И Гименей познал Победу

Прекрасная трактовка классики