Любила Хармса с юности! Видела первый спектакль трилогии в театре Эрмитаж..) Оказалось, люблю до сих пор! :) Хохотала, как никогда в театре! До слёз. И переживала с героями. Все актёры, как на подбор! Команда! Но поняла, что спектакль не всем по вкусу, так как некоторые уходили...Очень понравилась актриса Екатерина Тенета!

Талантливая игра актеров не оставляет шансов остаться равнодушным...

Наши мнения очень разные. Мне показалось совсем неплохо,актеры стараются...Моей подруге категорически не понравилось.Актеры ооооооооочень кричат и тд...Я бы советовал посмотреть для представления о театре тем,кто в нем не был

Спектакль " Меня нет дома "- Волшебный , фееричный , изысканный , атомосферный. . Хармс сам вместе с нами , зрителями и смеялся и плакал . Да , он присутствовал в зале . Это правда. Режиссёр Михаил Левитин , как всегда удивил необычными режиссёрскими находками . Чего стоит " Модная возрастная , охающая Таня в исполнении блестящей Ольги Левитиной в близнецовской " склейке" с юной Танечкой -Фефулинькой -( (Диана Шульмина) . Они неразлучны на протяжении всего действа , как и неразлучны в воспоминаниях , мы все со своей молодостью . Все актёры , по настоящему радовали игрой . Но особо хотелось бы выделить Станислава Сухарева - ( Даниил Хармс). Фактурное лицо, изящная манера говорить , пластическая подвижность -такого дассеновского персонажа никогда не забудешь. Правда , Для некоторых зрителей феерия оказалась непонятной )), и они ушли. Что ж, Видеть сложное в простом -не каждому под силу . Но к счастью, таких было совсем немного. Оставшиеся Зрители устроили красивые и длительные овации !!! С великой благодарностью за силу правды, волшебство и магию театра !!!

Очень сильный спектакль.Задело так, что не смогла апплодировать в конце спектакля, вытирая слезы. Великолепная игра молодых актеров, яркая, без фальши.

Главную роль – самого Хармса – играл Станислав Сухарев. Артист удивительной пластики и голосовых интонаций. Хотя, стоп. Секундочку.
Дело в том, что у Левитина (особенно у Левитина молодого) была особая философия «Школы клоунов». Клоуны и клоунессы были четко закреплены за определённым амплуа. Это постоянство образа каждого из артистов очень нравилось зрителю, по сути это было своего рода режиссерским приемом – на новом спектакле, в новом пространстве и с новым сюжетом, мы видели совершенно знакомый нам образ. И череда замечательных спектаклей превращалась по сути в «сериал», в котором никак нельзя пропустить очередную серию. Но главное – это делало артистов родными, узнаваемыми, и зритель шел в зал, где ему тепло и все знакомо.
Сухарев бесподобно играл самого Хармса – настоящего. Трогательного, беззащитного, не от мира сего человека. И мы верили, что на сцене – настоящий Хармс, вот именно таким он и был.
Рядом с Хармсом-Сухаревым - его жена в исполнении Дианы Шульминой. И запомните это имя. Эта девушка не могла быть никем как не актрисой. Она дыханием чувствует пространство сцены, идеально играя в паре с любым из артистов. Она гальванически сцепляется с партнером по сцене, и ее ответные реплики партнёрам - это музыка, это танец слов и тонких жестов радости, это смесь слез и стриптиза. Эта девушка играет красиво. Она придает сцене блеск, она начищает медный пятак литературного смысла золотым блеском актерского искусства высшей пробы. Я буду внимательно следить за ее дальнейшими работами, и уверен, что это будущая звезда.
И вот настало время рассказать о восходящей звезде Эрмитажа – Марии Глянц. Если вы можете представить себе страсть, женственность, соблазнение и распутство, помноженное на кокетство и манерность, и все это заключенное в спортивное тело только что сошедшей с танцпола отличницы по спортивной гимнастике – вы примерно получите нужный образ в в своей голове. Мария играет, как это принято у Левитина, несколько ролей в одном спектакле. Играет, отдаваясь действию, живет на сцене, при этом отлично поет, потрясающе двигается, и… откровенно дразнит зал. Интересно, что в сценическом движении, даже просто перемещаясь по сцене, Глянц передает манеры 30х, словно подсмотренные из немого кино – и жеманность, и движения рук и пальцев, и такое знаете ли задумчивое лицо, к которому не хватает длинной сигареты в дамском мундштуке. А как она владеет голосом – здесь не просто нюансы гармоник и интонаций – здесь умение говорить, как петь, что-то, идущее от меерхольдовского театра.

Самый смешной и талантливый спектакль десятилетия. И грустно - прощание с Хармсом в Москве.... Самое главное, когда придя из театра сидишь над чистым листом после спектакля – это начать отзыв. Казалось бы – делов-то. Так мол и так, сейчас разберу все ваши ходы, сейчас устрою вам разбор полетов, так что держитесь. А потом думаешь про себя – вот ты тут, молодец такой, сел и за пару часов накропал красивый текст . А ничего, что кто-то другой годами вынашивал замысел. А еще кто-то учил и репетировал роли. Выглядывал из-за кулис, волнуясь, как принимает зал. Понимаешь ли ты, критик и самоед, когда пишешь свои строки отзывов – что кто-то другой, волнуясь, после спектакля шерстит театральный интернет, решая, складывается ли его актерская судьба? Поэтому на самом деле отзывы писать жутковато. Ведь чем больше узнаешь о жизни театра, о трогательной актерской душе – тем сложнее и страшнее писать после каждого спектакля. Нет, конечно, всегда есть отзывы навроде «была с тремя детьми, все очень понравилось», или «зашли по дороге с компанией, было скучновато». Только зачем так писать? Зачем писать так, когда внутри тебя, по выходу из зала, целая вселенная мыслей, чувств, переживаний? Я – человек из зала. Не критик, не блогер, не модный театральный журналист. Я буду писать правду, и уж извините, что она у меня - своя. Не будучи ни разу человеком театра, я всегда пишу так, как видно из зрительского кресла. Ряду в седьмом. Или лучше одиннадцатом. Потому что там – настоящий театр, которого не видно «друзьям театра» из первого ряда. Знаете, а зритель не обязан быть корректным. Он может свистеть, или, в зависимости от культуры – кидаться помидорами. Он может подарить цветы, а может просто уйти в антракте. И я - зритель. Не человек театра, не «друг» из первого ряда. И могу уйти окрыленным и возвышенным, могу сесть ночью писать текст о сумасшедшем спектакле, а могу – наоборот - не заметить его. Это мое право, право зрителя. Который просто очень любит театр. Но остается зрителем. И есть театры, которые я очень люблю… «Эрмитаж», безусловно, один из них. Я хожу туда с детства, и конечно видел все постановки главного режиссера – умного, интеллектуального Михаила Захаровича Левитина, где-то начиная с начала 80х. Режиссер он уникальный – не «выносящий мозги», не кичливо стремящийся отличиться, как любят порой модняцкие мастера – а заставляющий думать. Режиссер, у которого есть ключик от твоей собственной головы и который умеет ее включать. Первым спектаклем, который я посмотрел в «Эрмитаже» - был «Хармс! Чармс! Шардам!» - своего рода «чайка» театра, которая уже тридцатилетие не сходит со сцены. Спектакль, кторый открыл нам Хармса. Это сегодня «Голубая тетрадь» Хармса – хит продаж на всех полках книжных магазинов. А тогда, в 80е, Хармса мы не знали – режиссер сам по крохам собирал его труды, отбирал лучшее, складывал из них спектакль. Лучшие артисты театра – Любовь Полищук, Роман Карцев, Евгений Герчаков, Юрий Чернов – бережно репетировали незнакомые тексты. Тот, первый спектакль 80х - вышел «концертным». Он открывал для нас лучшее в Хармсе, заставлял искать его тексты в рукописях и модных тогда ксероксах, и это и было главным. Ах да, и еще – этот спектакль очень многих, таких как я, заставил полюбить и Хармса, и Левитина, и театр. И это уже надолго, такое через всю жизнь с тобой. Но концептуально – это был концерт. Набор номеров, тематически соединенный в группы, названные режиссером «Школами клоунов». Земную, небесную…и американскую, которая, наверное, должна быть где-то посередине. Это был лучший спектакль 80-х годов. И с тех пор люди начали ходить в «Эрмитаж», хотя назывался он тогда совсем по-другому – театром миниатюр. Я далек от того, чтобы в отзыве рассказать всю историю театра. Наверное, читателю важно знать только две вещи. Что Левитин много преподавал в театральном – и каждый раз почти весь выпуск потом забирал к себе, в актеры. И что новая молодежь приходила в театр уже своей, «левитинской». Появлялись новые звезды, в театре выросла своя прима – потрясающей драматической силы артистка Ирина Богданова. Одновременно режиссер ставил все новые и новые спектакли. И что любимой темой режиссера в это время стали друзья Хармса – оберриуты. Он понимал их всех – Введенского, Олейникова, он словно ощущал их изнутри. Наверное, долгие годы Левитин был единственным и самым сильным экспертом по этой теме, хотя одновременно он ставил и классику – в театре появлялись замечательные постановки по Фазилю Искандеру, Булгакову, Бабелю. Это были сильные, громкие и одновременно очень сложные спектакли, насыщенные мощной режиссерской работой – «левитинками», как любители этого театра стали любя называть оригинальные находки режиссера. Но советские времена агонизировали перестройкой, затем лихие 90-е, и необходимость нового спектакля по Хармсу стала очевидной. Второй спектакль разочаровал зрителя, пришедшего в знакомый театр за второй порцией «хихикалок» - неожиданно для жаждущих продолжения веселушек это был спектакль-заклинание. Молодого Левитина, которому еще недавно в компании с Хармсом было просто весело – увы, больше не существовало. Вместо него мы видели взрослого режиссера в поисках магического заклинания, сильно действующего слова. В которое, приблизившись к Хармсу на расстояние общей души – нельзя не поверить. Левитин и пытался это сделать – с усилием души и надрывом сердца – но в том спектакле с гениальным Юрием Беляевым режиссер так и не нашел чуда - фразы, способной управлять жизнью. Это чудо – Красный платок – появится лишь в третьем спектакле. И до него было еще долгих 18 лет…. Я шел на третьего Хармса, пытаясь угадать, где именно режиссер устроит перекличку с прошлыми спектаклями. Он часто делает «подарки» внимательному зрителю, мы их называем «цитатами». Иногда артист появится в костюме из другого спектакля. Бывает, на сцене что-то делает «забытый» на вчерашнем спектакле чемодан. Иногда реплики, мизансцены. И конечно, я не сомневался, что так будет и сейчас. Что это будет? Бочка, на которой сидел 30 лет назад Герчаков? Пожарная доска с ведрами? Уникальный занавес? Традиционно ждущие уже на сцене зрителя артисты? Я вошел в зал…и вот…. Табуретка! Цвет одной из табуреток, нарочно выбивался из остальных, это был цвет табуретки, на которой сидел (ой, лежал) Карцев в первом спектакле! Музыка, тщательно обработаная, но такая знакомая музыка из первого спектакля! И чудо началось. Я не сомневался, что в третьем «Хармсе» не будет приглашенных артистов. Для режиссера было важно сыграть спектакль «своими» артистами, выдать в зал ту самую энергию, которой просто нет у посторонних. Я писал как-то, чем артисты Эрмитажа отличаются от всех-всех остальных. Вы можете уйти из зала. Весь зал может уйти из зала. Кресла, ковры и сам зал можно вынести из зала. Но они доиграют спектакль – для себя. Им очевидно нравится то, что они делают. Им в кайф. Главную роль – самого Хармса – играл Станислав Сухарев. Артист удивительной пластики и голосовых интонаций. Хотя, стоп. Секундочку. Дело в том, что у Левитина (особенно у Левитина молодого) была особая философия «Школы клоунов». Клоуны и клоунессы были четко закреплены за определённым амплуа. Это постоянство образа каждого из артистов очень нравилось зрителю, по сути это было своего рода режиссерским приемом – на новом спектакле, в новом пространстве и с новым сюжетом, мы видели совершенно знакомый нам образ. И череда замечательных спектаклей превращалась по сути в «сериал», в котором никак нельзя пропустить очередную серию. Но главное – это делало артистов родными, узнаваемыми, и зритель шел в зал, где ему тепло и все знакомо. В новом спектакле Сухарев играл Хармса. Не клоуна в роли Хармса. (Не было и намека на фразу «я не Пушкин, я только играю Пушкина» из прошлогоднего спектакля «Цари».) Сухарев бесподобно играл самого Хармса – настоящего. Трогательного, беззащитного, не от мира сего человека. И мы верили, что на сцене – настоящий Хармс, вот именно таким он и был. Рядом с Хармсом-Сухаревым - его жена в исполнении Дианы Шульминой. И запомните это имя. Эта девушка не могла быть никем как не актрисой. Она дыханием чувствует пространство сцены, идеально играя в паре с любым из артистов. Она гальванически сцепляется с партнером по сцене, и ее ответные реплики партнёрам - это музыка, это танец слов и тонких жестов радости, это смесь слез и стриптиза. Эта девушка играет красиво. Она придает сцене блеск, она начищает медный пятак литературного смысла золотым блеском актерского искусства высшей пробы. Я буду внимательно следить за ее дальнейшими работами, и уверен, что это будущая звезда. Сильно сыграл Константин Тумилович – это была очень качественная, импровизационная игра, при этом артист моментально перестраивался в зависимости от характера и роли. Немного потерялись талантливейшие Василий Корсунов и Сергей Бесхлебнов, практически незаметна была Анна Богдан - но к их актерской работе у меня нет претензий, мне кажется, в пространстве текста им просто не нашлось достаточного места – надо ждать следующих спектаклей. Но в целом, молодежь безусловно переиграла наставников. Что нас, зрителей, только радует. Ведь значит - они уже наши, эрмитажевские. И вот настало время рассказать о восходящей звезде Эрмитажа – Марии Глянц. Если вы можете представить себе страсть, женственность, соблазнение и распутство, помноженное на кокетство и манерность, и все это заключенное в спортивное тело только что сошедшей с танцпола отличницы по спортивной гимнастике – вы примерно получите нужный образ в в своей голове. Мария играет, как это принято у Левитина, несколько ролей в одном спектакле. Играет, отдаваясь действию, живет на сцене, при этом отлично поет, потрясающе двигается, и… откровенно дразнит зал. Интересно, что в сценическом движении, даже просто перемещаясь по сцене, Глянц передает манеры 30х, словно подсмотренные из немого кино – и жеманность, и движения рук и пальцев, и такое знаете ли задумчивое лицо, к которому не хватает длинной сигареты в дамском мундштуке. А как она владеет голосом – здесь не просто нюансы гармоник и интонаций – здесь умение говорить, как петь, что-то, идущее от меерхольдовского театра. Сильно «добавила» в игре и Екатерина Тенета. Зная ее по пьесам времен оберриутов, я привык видеть в ней королеву неожиданностей, вскриков и ужимок – но теперь передо мной предстал драматический талант с потрясающим «актерским чемоданчиком» - глубоким и сильным голосом, умением филигранно петь, держать зал, потрясающей мимикой и умением играть уголками губ с полуулыбкой, уникальной динамикой громкости подачи реплик , взаимодействием с коллегами и потрясающей актерской работой в фоне. Я и не знал, что Тенета настолько талантлива как драматическая артистка, и думаю, ее талант будет продолжать раскрываться. В целом это была отличная и цельная игра спетого коллектива, разве в спектакле по Хармсу хотелось бы видеть Аллу Черных – вот у кого в голове сидит кроме озорных чертиков еще и пятеро оберриутов… Алла умеет играть и совсем смешно, и совсем грустно. Но я – умник из зала. Я не режиссер. И еще немного слов о режиссере. Чтобы понять, насколько сильная и качественная режиссура у Михаила Захаровича, одних «левитинок» недостаточно. Я накануне был в Твери, смотрел спектакль в местном академическом театре, поставленный, к слову, старшей из династии Ефремовых. (Не волнуйтесь, я зритель, мне ругать авторитетов можно. Ведь кроме меня в зале еще несколько сот мест, им понравится). Я впервые увидел, что в Твери можно показывать спектакли, где актеры просто читают текст со сцены. И для меня возвращение в зал родного театра было как глоток воздуха…. Левитин захотел вместить в последний спектакль всю жизнь Хармса. Такая концепция - от рождения до смерти. В один спектакль. По-другому и быть не могло – этот спектакль – результат многолетнего сидения над книгами. Обдумывания, выстраивания концепций. Но как можно было вместить в три часа всю жизнь уникума? И стал бы спектакль динамичнее, если бы режиссером был взят только один эпизод, как, скажем, в спектакле по Эрдману? И был бы тогда он настолько интересен? Нет, по-другому и быть не могло. Сегодня – не могло. Время новой талантливой молодежи. Время надежды. Время итогов. Этим спектаклем режиссер подводил черту. Он прощался с Хармсом, как когда-то простился с Одессой. И мы видели, завороженно сидя в зале, это прощание. Главное, чтобы не прощались с нами, с новыми пьесами, постановками. Потому что это больше чем любовь. И может поэтому в конце, когда артисты одним за другим выходили на сцену, продолжая, по традиции, оставаться в образе, и наверное уже должны были начаться аплодисменты…их не было! Зал смотрел как завороженный…И только Константин Тумилович, жестом показав залу что можно – вызвал бурю рукоплесканий театру, режиссеру, артистам…и Хармсу. А еще я грущу. Не потому, что Хармса больше не будет. А потому что когда из театра уходит и Одесса, и Хармс, и Любовь Полищук, Роман Карцев и Геннадий Храпунков, Сергей Щепачев - это само время начинает прощаться с нами. И я очень хочу, чтобы это прощание было долгим. Долгим-долгим…. PS Выходя из зала, я увидел, как волновались, вместе с режиссером за успех, его помощники и артисты, не занятые в спектакле – Сергей Олексяк с женой-красавицей Ириной Токмаковой (которая просмотрела весь спектакль у него на плече), Алексей Шулин, Евгений Фроленков. Проскочила мимо воздушная и невообразимо приятная Алевтина Пузырникова, пробежала кого-то поздравлять Екатерина Варченко. Если бы вы видели Катерину вне театра со всеми ее рациями, виджетами и гаджетами, вы бы точно решили, что перед вами суперагент. А это всего лишь помощник режиссера, который, похоже, в этот момент на связи со всем театральным миром…

Самый смешной и талантливый спектакль десятилетия. И грустно - прощание с Хармсом в Москве....

"Меня нет дома" по Даниилу Хармсу в театре Эрмитаж - глубокий, ироничный, красивый спектакль,великолепно сыгран Станиславом Сухаревым, Дианой Шульминой, Екатериной Тенета и другими прекрасными актерами. Добротная режиссура и музыка, я в восторге, тем более такой сложный материал, погрузилась в биографию, стихи Хармса

Ощущение, что нахожусь в дурдоме не оставляло меня с первой и до последней минуты! Некоторые люди кричали «браво», остальные 90% вышли в полнейшем шоке и разочаровании от увиденного...