Классный спектакль!

Дмитрий Крымов – достойный сын своего отца. К этому спектаклю желательно серьёзно готовиться заранее, только так можно будет прочувствовать его многослойность, считать не поверхностные, а глубокие смыслы. По идее спектакль должно сразу отнести к жанру "биографический" – он, действительно, о любимых родителях, родных и близких людях. Но биографичность здесь не буквальная и линейная, а сквозная, с неуловимой "крымовской" текучей эстетикой. Крымов вообще всегда работает очень индивидуально, используя самые разные приёмы, чтобы непринуждённо приобщать зрителей к происходящим на сцене реальным событиям, чередующимся вперемешку с вымышленными, выразительно объединяя их вокруг одной главной "сердцевины, точки внутреннего напряжения". Спектакль напоминает кроссворд. Слово из пяти букв по горизонтали угадывают все и сразу – это Анатолий Эфрос, далее в пересечении мать и сам Крымов, сын. Оставшиеся связи-клеточки заполняются друзьями, знакомыми, родными, а также персонажами пьесы американского драматурга Торнтона Уайлдера "Наш городок". Наложение на личную историю ещё и действующих лиц из "Нашего городка", не менее реальных, чем современники, создаёт, таким образом, театр в театре, спектакль в спектакле. И всё же "Все тут" - это спектакль об отце. Анатолии Эфросе. Он (Павел Дроздов) появляется всего лишь в нескольких сценах, молодой и влюблённый в свою очаровательную жену (Татьяна Циренина) в красной беретке, но незримо присутствует в каждом мгновении спектакля. "Пожалуйста, будьте добры", - так общался Эфрос на репетициях, прося актёров оставаться в "границах нежности". Таким же мягким и деликатным, подражая манерам отца, Крымов показывает нам самого себя в спектакле (его играет Александр Овчинников) - не говоря ни слова о трагедии отца, его травле и конфликтах в театре. Но эта тема присутствует и иносказательно обыгрывается с помощью одной забавной пожилой героини, которая приправляя свою речь чёрным перцем крепких выражений, прямолинейно и бескомпромиссно даёт честные определения прошлым событиям. Бессменного завлита Эфроса, легендарную Нонну Скегину играет бесподобная Мария Смольникова. "Все тут" получились одновременно лёгкими и сложными, детскими и взрослыми, воздушными и заземлёнными, соединили в себе несочетаемое, живых и мертвых. Спектакль сложно поддаётся анализу, поскольку постоянно проступает метафизический подтекст, как некая тайнопись между строк симпатическими чернилами. Сценография при этом подчеркнуто наивная, в нарочитой гротескности фигур, образов, сцен чувствуются затаённые переживания мальчика, юноши, молодого человека, сына своих родителей. Боль очень искусно спрятана за толстым слоем театрального сюра. Через утрированную комичность поступает нежность к дорогим воспоминаниям. Эмоциональное напряжение гармонично выстроенных режиссёрской рукой сцен, рождает щемящую тонкую драматургию. В головах у зрителя происходят странные качели – туда-сюда, улетают то ли в настоящее, то ли в выдуманное, то ли плакать нужно, то ли смеяться. Таким приёмом Крымов постоянно раскачивает психофизику, благодаря чему что-то неожиданное рождается на стыке несовместимых вещей. Спектакль перенасыщен затейливыми пространственными и временными перемещениями. Быстро и неожиданно происходит также ротация героев – американский мифический городок Гроверс Корнерс превращается в Москву 60-х, из СССР переносят в Грузию, из Парижа на чеховский остров Сахалин, с небес на землю. Актёры изображают актёров, меняют костюмы, переходя из эпохи в эпоху, с книжных страниц в близкую современность, выступают в двойных и даже тройных ролях. Задействованы мебель и самые разные предметы, которые весьма успешно справляются с исполнением комически-драматических ситуаций. Уже в первой сцене в зрительный зал дают свет, и зрители видят процесс репетиции пьесы. Потребность зрителей быть не наблюдателями, а участниками удовлетворена сполна - действие на сцене щедро сдобрено интерактивом в виде проходок актёров по рядам зрителей, водяных брызг и закидывания яйцами из папье-маше, летает голубь, кукарекает петух. В спектакле также есть потрясающая сцена, связанная с Чеховым. Она из неосуществленного в Школе драматического искусства спектакля "Чехов. Своими словами", а здесь пригодилась. В ней демонстрирует свой ослепительный актёрский талант любимая актриса Крымова Мария Смольникова. Называется "Чехов на Сахалине", главные действующие лица в ней двухметровый Антон Павлович, сложенный из двух актёров, спрятанных в его макинтоше, и Сонька Золотая Ручка. Разговор Соньки с Антоном Павловичем невозможно вкусное театральное лакомство! На блатном жаргоне миниатюрная щербатая Сонька в ватнике, волоча за собой тяжёлую кандальную цепь, сыплет фразами будущих чеховских героинь, которые Чехов еле успевает записывать за ней в блокнот, зовёт "В Москву! В Москву!", а потом театрально переключается на высокую ноту: "Сударь, я читала все ваши произведения" и даёт совет вместо рассказов начать писать пьесы. Он посвящён прощению и отпусканию, жизни и умиранию, воскрешению ушедших, памяти и нахождению себя. Как на радугу, на вздыбленные дугой конструкции сцены выходят все герои. Этих людей уже нет в земном мире, но они есть, они с нами, они и мы - все тут. Магическая эфросовская "эмоциональная математика", когда из некоего числа вычитается некая цифра, но в итоге обе складываются, потому что все - тут.

Дмитрий Крымов – достойный сын своего отца.

Спектакль-ребус, который очень интересно разгадывать. Спектакль Дмитрия Крымова «Все тут» в Школе Современной пьесы удивляет и озадачивает. Любимый вопрос школьного учителя литературы «Что автор хотел сказать?» невольно начинаешь задавать сам, понимая, что ответ будет интересен. На сцене появляется и уходит множество образов, будь то игрушечные машинки и голуби советской Москвы, по которой юный Крымов шёл со спектакля, или двухэтажный (!) Чехов, которому на сахалинской каторге изливает душу несостоявшаяся актриса и великая воровка Сонька Золотая Ручка. Несколько раз на сцене сменяют друг друга «Все тут» Дмитрия Крымова и «Наш городок» Торнтона Уайлдера. Причём в одном из «уайлдеровских» эпизодов Гроверс-Корнерс, штат Нью-Хэмпшир, ненадолго превращается в Сухуми, а благообразные американцы – в стереотипнейших весёлых грузин, которые носят кепки-аэродромы. В зал периодически что-то прилетает со сцены – то яйцо из папье-маше, то брызги воды из шприцов, символизирующие слёзы растроганности. При этом вместо самого Крымова на сцену выходит играющий его актёр, равно как и ваш сосед по первому ряду может оказаться не зрителем, а персонажем. Все эти образы сменяют друг друга не сказать, чтобы плавно, но как-то очень органично, так что даже и вопросов-то не возникает, с какой стати мне показывали одно, а теперь показывают другое. За сценой периодически проходит поезд, а сама сцена в виде узкого длинного карниза, равно как и зал из всего четырёх очень длинных рядов лишь подчёркивают это впечатление: с разных точек спектакль видится совершенно по-разному. «Все тут» напоминает то ли картины Сальвадора Дали с их комбинациями причудливых образов, то ли старенький паззл со множеством недостающих деталей, то ли фрагменты какой-то чудо-машины, которая замашет крыльями и полетит, но только если собрать её правильно. Крымов вместо сюжета «под ключ» выдаёт загадку, ребус, кроссворд, и ответ продолжаешь мысленно искать, даже покинув театр. Конечно, у этой загадки есть свои подсказки. Например, фигурирующие в повествовании родители автора – режиссёр Анатолий Эфрос и критик-театровед Наталья Крымова, по стопам которых Дмитрий Анатольевич и пошёл. Или Нонна Скегина, завлит и просто друг Эфроса, выдающая со сцены резкие, хлёсткие монологи, а в итоге, посмертно, становящаяся облаком блёсток. Или рефрен «Без театра нельзя!», который повторяют многие персонажи, включая ту же Соньку Золотую Ручку из так и не поставленного Крымовым спектакля. Её, специально или случайно, играет одна со Скегиной актриса. Наконец, своеобразный ключ к «Все тут» - это пьеса Уайлдера, и в том числе те эпизоды, что не попали на сцену к Крымову. На первый взгляд бытовая история из жизни американской глубинки рубежа XIX-XX веков, «Наш городок» уходит в горизонты метафизики и духовных поисков. Чего стоит одна только фраза «Люди не понимают, что такое жизнь, пока они живы». А тема жизни и смерти проникает в сюжет «Все тут» очень ненавязчиво, но постепенно заполняет его целиком. Уходят Эфрос, Крымова, Скегина. Уходят американцы из Гроверс-Корнерс – кто-то умер от сердечного приступа, кто-то не вернулся с Первой Мировой. Грузинам начертаны те же судьбы, хоть и не показывают их нам. Никуда вроде не деваются Чехов и Сонька, но мы знаем, что оба они не жильцы. Вот все актёры стоят на изогнутой радуге, но попытки вернуться на землю тщетны – там можно лишь заново увидеть, заново прожить ровно то же самое, что было. Но ведь именно то же самое происходит на сцене театра. На киноэкране. Или в воспоминаниях других людей. И может быть, истинное место действия этого спектакля – в голове у режиссёра. Хаос образов и мыслей, волны воспоминаний, где несбывшееся реально, где встречаются те, кто никогда не встречался в жизни и где живы те, кто давно ушёл. Границы миров тонки и хрупки, как у того яйца из папье-маше, брошенного в зал. Все тут! Тут, а не там.

Спектакль-ребус, который очень интересно разгадывать.

Спектакль Дмитрия Крымова «Все тут» в Школе Современной пьесы удивляет и озадачивает. Любимый вопрос школьного учителя литературы «Что автор хотел сказать?» невольно начинаешь задавать сам, понимая, что ответ будет интересен. На сцене появляется и уходит множество образов, будь то игрушечные машинки и голуби советской Москвы, по которой юный Крымов шёл со спектакля, или двухэтажный (!) Чехов, которому на сахалинской каторге изливает душу несостоявшаяся актриса и великая воровка Сонька Золотая Ручка. Несколько раз на сцене сменяют друг друга «Все тут» Дмитрия Крымова и «Наш городок» Торнтона Уайлдера. Причём в одном из «уайлдеровских» эпизодов Гроверс-Корнерс, штат Нью-Хэмпшир, ненадолго превращается в Сухуми, а благообразные американцы – в стереотипнейших весёлых грузин, которые носят кепки-аэродромы. В зал периодически что-то прилетает со сцены – то яйцо из папье-маше, то брызги воды из шприцов, символизирующие слёзы растроганности. При этом вместо самого Крымова на сцену выходит играющий его актёр, равно как и ваш сосед по первому ряду может оказаться не зрителем, а персонажем. Все эти образы сменяют друг друга не сказать, чтобы плавно, но как-то очень органично, так что даже и вопросов-то не возникает, с какой стати мне показывали одно, а теперь показывают другое. За сценой периодически проходит поезд, а сама сцена в виде узкого длинного карниза, равно как и зал из всего четырёх очень длинных рядов лишь подчёркивают это впечатление: с разных точек спектакль видится совершенно по-разному. «Все тут» напоминает то ли картины Сальвадора Дали с их комбинациями причудливых образов, то ли старенький паззл со множеством недостающих деталей, то ли фрагменты какой-то чудо-машины, которая замашет крыльями и полетит, но только если собрать её правильно. Крымов вместо сюжета «под ключ» выдаёт загадку, ребус, кроссворд, и ответ продолжаешь мысленно искать, даже покинув театр. Конечно, у этой загадки есть свои подсказки. Например, фигурирующие в повествовании родители автора – режиссёр Анатолий Эфрос и критик-театровед Наталья Крымова, по стопам которых Дмитрий Анатольевич и пошёл. Или Нонна Скегина, завлит и просто друг Эфроса, выдающая со сцены резкие, хлёсткие монологи, а в итоге, посмертно, становящаяся облаком блёсток. Или рефрен «Без театра нельзя!», который повторяют многие персонажи, включая ту же Соньку Золотую Ручку из так и не поставленного Крымовым спектакля. Её, специально или случайно, играет одна со Скегиной актриса. Наконец, своеобразный ключ к «Все тут» - это пьеса Уайлдера, и в том числе те эпизоды, что не попали на сцену к Крымову. На первый взгляд бытовая история из жизни американской глубинки рубежа XIX-XX веков, «Наш городок» уходит в горизонты метафизики и духовных поисков. Чего стоит одна только фраза «Люди не понимают, что такое жизнь, пока они живы». А тема жизни и смерти проникает в сюжет «Все тут» очень ненавязчиво, но постепенно заполняет его целиком. Уходят Эфрос, Крымова, Скегина. Уходят американцы из Гроверс-Корнерс – кто-то умер от сердечного приступа, кто-то не вернулся с Первой Мировой. Грузинам начертаны те же судьбы, хоть и не показывают их нам. Никуда вроде не деваются Чехов и Сонька, но мы знаем, что оба они не жильцы. Вот все актёры стоят на изогнутой радуге, но попытки вернуться на землю тщетны – там можно лишь заново увидеть, заново прожить ровно то же самое, что было. Но ведь именно то же самое происходит на сцене театра. На киноэкране. Или в воспоминаниях других людей. И может быть, истинное место действия этого спектакля – в голове у режиссёра. Хаос образов и мыслей, волны воспоминаний, где несбывшееся реально, где встречаются те, кто никогда не встречался в жизни и где живы те, кто давно ушёл. Границы миров тонки и хрупки, как у того яйца из папье-маше, брошенного в зал. Все тут! Тут, а не там.

прекрасная Мария Смольникова. замечательный Дмитрий Крымов. и вроде всё есть, но чего-то не хватает. жаль, что Крымов лишился своей мастерской в ШДИ и кочует из театра в театр со своими новыми постановками. было бы здорово снова обрести крышу и стены, собрать свою проверенную команду и созидать, делать спектакли, радовать своих зрителей.. за это и выпьем.

Очень сложно начинать писать. Всегда стараюсь сразу - по горячим следам. А сейчас внутри звенящая медитативная тишина, которую не всегда и с большими усилиями удаётся достичь. Если лет через 20 меня спросят, какой спектакль я хочу показать своим детям, перемотав время назад - это будет он. Именно чтобы не в записи, а в зале - по одному, ни на что не отвлекаясь, встретившись потом с этой звенящей по-светлому тишиной. Дмитрий Крымов - это не Дмитрий Крымов: это его отец, мать, бабушка, дедушка, вся та среда, в которой он имел своё становление. Наверное, большим трудом, с имеющимся везением большие мастера могут сделать себя сами, но таланты подобные Крымову появляются «из среды». Была у меня одна знакомая девчонка, которая лет с 7 утверждала, что будет много и усердно учиться не для того, чтобы иметь что-то самой, а чтобы передать это своим детям, «подпитать» их лучшим, что она успеет «просеять» в этой жизни. Сегодня я вспомнила и поняла те слова. Еще немного из детства... в школе мне сначала казалось полнейшей глупостью столько времени тратить на изучение биографий авторов, сейчас для меня глупость - знакомиться с результатами творчества, не имея представления об авторе. Спасибо, Дмитрий Анатольевич, за этот театральный байопик о себе. За новый аттракцион режиссерских трюков. За простоту и лёгкость, но в то же время «к нёбу прилипавшую» атмосферу, ощущения. Хочется столько написать о составляющих, но это как пирамида из карт, начни доставать по одной, и она мигом обрушится (развеется). В какой-то момент подумала, что лучше не писать комментариев, чтобы не испортить эту ауру. Поэтому если по сути: «Все тут» - моё рождественское чудо??

Спектакль, несомненно, для поклонников творчества Крымова, а там есть что любить. Но он будет интересен и тем, кто бывает в театре нечасто. Связного сквозного сюжета в спектакле нет, это больше похоже на ряд реприз, объединенных одной темой. Игра актеров выше всяких похвал. Смотря на Александра Овчинникова несколько раз ловил себя на том, что принимаю его за Дмитрия Крымова, которого он изображал по ходу действия. Феклистов большой мастер своего дела, его помреж неподражаем. И конечно главная звезда всего спектакля - Мария Смольникова, стоит идти хотя бы ради неё. Учтите, что ограничение 18 связано с ненормативной лексикой и только с ней.

Надо смотреть. все не просто, но очень интересно. Я люблю спектакли Крымова, поэтому пристрастна. Мне очень понравилось.