Сцены нет… точнее, сцена – это всё, что есть… привычное театральное пространство будто вывернуто наружу… зрители сидят в кулисах, наблюдая на расстоянии вытянутой руки драму рождения искреннего чувства из сора повседневности… Провинциальная тягучая реальность, троекратно превышенная предельно допустимая концентрация женской неустроенности, подслащенная только снами, навеянными вечерним забытьем перед телевизором с неувядающим Штирлицем… три женские судьбы, по инерции бегущие по своим орбитам, но уже потерявшие центр, смысл, ради которого живут… и теряющие последние силы в поисках этого смысла… и мечтатель Павлик Фарятьев, принесший в этот дом свой миф, свою иллюзию счастья… «Посмотрите на меня внимательно!...» - эти слова, выплеснутые Александрой в пронзительном диалоге с Фарятьевым, могли бы, пожалуй, стать вторым названием пьесы. Нечасто мы смотрим глубже… повседневная скорлупа с лейблами на одежде и выражением «face-control» на лице хранит нашу типа индивидуальность… и это столь неявное содержимое, похоже, у многих запрятано так глубоко и надежно, что уже трудно самому вспомнить – кто я? откуда я? куда я иду? Три женщины, три живые души, каждая из которых действительно любит и болит за других… омут Александры (Олеся Судзиловская) вмещает в себя и тяжесть бездонной любви к Бедхудову, и терзания от несвободы материнской опеки, и раны от неловких движений угловатой Любы… эта вода столь глубока, что лишь заглянув в неё, бедный Павлик сразу и бесповоротно пропал… Искренность и откровенность Любы, граничащая с истерикой – это огонь юности, ищущий выхода в пылающем женском теле. Её вопль «Посмотрите, утро-то какое!...» накрывает радугой сверху всю суету жителей тесной квартиры. Мария Машкова играет столь самозабвенно, что ловишь себя на реальном смущении человека, случайно подглядевшего чужие тайны… её слезы в финальной сцене распахивают души зрителей навстречу этому свежему утру… «Мне снится, будто я падаю вверх…» Земная мама (Юлия Соколова), твердо стоящая на табурете в первой сцене, уверенно пробивается вверх, нажимая на гашетку электродрели… её любовь так же сильна, как любой из матерей, стремящихся окружить, окутать, спеленать заботой всё, что им дорого… тем сильнее желание дочерей вырваться из этого кокона… и тем больнее и страшнее разорвать эту, кажется, неделимую пуповину, которая уже матери нужна даже больше, чем детям… Три стихии – вода, огонь и земля… и Павлик Фарятьев, зависший в силовом поле этих трех основ жизни со своими фантазиями… «Человек-то он вроде хороший…» - говорит о нем одна из сестер… в том-то и дело, что «вроде»… открытия, которые вот-вот будут сделаны, решения, которые вот-вот будут приняты… ни нырнуть, очертя голову, ни воспылать, бросив всё на костер чувств, ни пустить корни… «Ну хоть что-нибудь Вы можете сделать?!» - спрашивает его Саша, сняв блузку… увы, его удел, его место - между «Вы мне только категорически не отказывайте…» в начале и «Что же теперь делать…» в конце действия… Олег Макаров предельно органичен в роли прекраснодушного, но почти бестелесного Павлика… впрочем, на роль воздушного шара, служащего спасательным средством для терпящих бедствие, он подходит вполне… Минималистичная сценография, неудобные зрительские места и школьный звук звонка с антракта не помешали восприятию тонкой ткани пьесы… на «Штирлица» хорошо пойти вдвоем – с хорошим другом или близким человеком… если после спектакля вам будет о чем поговорить – в выборе друга или спутника жизни вы не ошиблись…