От "Дяди Вани" пробивается слеза даже на следующий после просмотра день. Сложно определить, по какой причине в первую очередь: то ли от гордости за российское происхождение этого спектакля высочайших душевных страстей, то ли от моего личного болезненного восприятия темы усталости и разочарований - "мы все отдохнем" ... Наверное, от сочетания того и другого. Ведь действительно, будучи наслышанным о громком успехе постановки Льва Додина у иностранного зрителя, ты надуваешься от гордости, когда наблюдаешь ликование и бурные овации зрителя в конце спектакля! Спектакля, который "взял" публику не роскошными декорациями, сменяющимися каждые полчаса, не разноплановым музыкальным сопровождением, не яркой, режущей по глазам бутафорией и сотней разноцветных костюмов, и уж тем более не хореографическими выкрутасами актеров второго плана. Зато в спектакле есть соломинка, упавшая из стога над сценой и гармонично дополнившая пасторальную картинку деревенского вечера - тишина и благоденствие! Есть осенний гром, от которого сжимается сердце и хочется перекреститься вместе с Вафлей, обедневшим помещиком, есть ночная гроза с настоящим дождем за окном (гениальная находка режиссера!), есть немного огарков свечей, чернильница, старинный гитарный вальс простым перебором, склянки и лекарственные пузырьки, есть сверчки и нянькино "цыпа-цыпа-цыпа" где-то в сенях, за дверями избы... Вообще, здесь нет ничего развлекательного. Почти нет. Несколько ироничных вставок - разоблачение супружеской неверности, страсть к алкоголю (между прочим, "талантливый человек не может быть чистеньким") - поданы грустно, и по-русски сентиментальны: "Вдооо-оо-ооль паа-а Пиии-те-э-рскай!" Кстати, еще раз наслаждаемся "великим и могучим": сухое английское "thank you so muсh" в субтитрах к спектаклю никогда не сравнится с русским "чувствительно вам благодарен!" Все, что мы видим на сцене - большой, запутанный клубок нервов в одной единственной человеческой драме, название которой душевный эгоизм! Люди в захолустном уездном поместье, на которое было впустую "истрачено двадцать пять лет!" изъедены скукой, обыденностью, праздностью, пошлостью и каждодневной рутиной! Большая часть жизни прожита, но осмысленности в ней как будто не было, желания и мечты не осуществлены! Грядет внутреннее опустошение и тоска. И вот результат - герой озлоблен, завистлив и черств. Несчастен. Тем не менее, душевная закоснелость и крайний эгоизм здесь вмиг сменяются нервическим надрывом благородных, высоко этичных помыслов! Доктор Астров, например, не без снобизма причисляет себя чуть ли не к единственному интеллигентному человеку в уезде, нагло ухлестывает при этом за молодой женой хозяина дома, изрядно выпивает (так и операции больным делать сподручнее!), но в моменты надрыва раскрывается перед нами, как человек думающий, размышляющий о судьбе человека, о счастье его, наконец, о его варварском отношении к природе. В спектакле мы увидим и безответную любовь шестилетней давности, и сцены флирта любовников, ставших "пошляками" от скуки и однообразия. Поднимется также тема старости и "никомуненужности": одни герои боятся смерти (Серебряков), а другие размышляют о героическом ее ожидании (Соня: "Мы увидим и ангелов, и небо в алмазах...", Нянька: "Люди не помянут, зато бог помянет"). "Дядя Ваня" - поистине драматический спектакль, в том понимании драмы, когда мы говорим о частной жизни человека и его конфликте с обществом. "Сцены из деревенской жизни" окажутся близки не каждому зрителю, пришедшему на этот спектакль.Если вам сейчас грустно и вы готовы принять катарсис от заключительного монолога Сони, то идите и смотрите, наслаждайтесь невероятно эмоциональной игрой актеров и, не стесняясь, плачьте в конце: - Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую... Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь...Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди... Мы отдохнем... Мы отдохнем! В общем, это Чехов, это классика: чистые эмоции, глубина мысли и ничего лишнего. Это Малый Драматический.

Мое личное мнение состоит в том, что нежно любимый мной, как писатель, Чехов, просто непригоден для театра, а потому потрясает, как в МДТ умеют ставить его пьесы так, что они становятся понятными, ясными, и какими-то домашними, что ли. Как они управляются с этими неподъемными монологами, которые вообще выглядят так, будто они от другого места оторваны, а сюда пришиты. Этот спектакль -- не исключение. В нем та же удивительная, неповторимая, летняя и "русская" атмосфера.

С первых минут перед зрителем разворачивается неспешная, с первого взгляда умиротворенная деревенская жизнь. Огромные стога сена, которые таинственным образом расположились не на сцене, а над ней, люди за столом у самовара. Кажется, что ничто не может нарушить их неторопливый, размеренный уклад жизни. Герои – стареющий профессор, посвятивший всю жизнь науке и его молодая жена, Елена, покорно ухаживающая за своим мужем, точно за ребенком, проводят бесконечные часы в поместье.Елена когда-то, возможно, действительно любила мужа, теперь вынуждена нести тяжкий крест безмолвия, усердия, верности. О себе она сама с легкостью говорит: «нудное эпизодическое лицо». А ведь ей хочется быть счастливой, любимой. И искушение не обходит ее стороной. Вокруг нее разворачивается все действие – беседы, которые ведет с ней Дядя Ваня, потерянный и разочаровавшийся человек; внимание врача, который с ее появлением становится постоянным гостем в имении (ему принадлежит наблюдение о том, что женщина становится другом, только побывав любовницей). И даже Соня, ее падчерица, скромная и трудолюбивая девушка, вынуждена прибегать к ее помощи в разрешение вопросов своей безответной любви. Эти несчастливые, порой неискренние отношения олицетворяет разразившаяся гроза. Но как она прекрасна! Зритель невольно наслаждается как будто действительно настоящим звуком капель, разбивающихся об темное окно. Пара фраз, которыми еще в середине спектакля, обмениваются Елена Андреевна и Дядя Ваня показывают всю пустоту и безысходность:

«Дядя Ваня» – одна из самых известных и популярных пьес А.П.Чехова. Грустная история про уставшего неудачника Ивана Петровича Войницкого, красавицу Елену Андреевну, ее мужа – ворчливого и привередливого профессора, чопорную галку маман, постаревшего ловеласа доктора Астрова, совестливого приживалу Вафлю и одинокую труженицу Соню разыграна артистами театра классически просто, с необыкновенной нежностью и любовью, будто бы герои пьесы для них самые близкие люди на земле. Это лирический спектакль; строгий, красивый и очень стильный. Сцена практически свободна от декораций: стол, изогнутые венские стулья, кресло-качалка, свечи… Только три громадных стога сена нависают над этим «пустым пространством», да дождь по-осеннему стучится в окно. Все зыбко и мимолетно, призрачно прозрачно. Артисты, оставляя после себя пустые стулья – словно следы на песке в пустыне времени, - кажутся пришедшими из какой-то иной жизни: Дядя Ваня, словно сошедший с картины Ван Дейка, Елена Андреевна, ослепляющая всех и вся своей точеной, женственно мягкой красотой и статью, доктор Астров – неизменимый романтик и, вместе с тем, ироничный скептик и дон жуан, воздушная, легкая Соня в голубом платье, чуткая ко всем… Обо всех героях спектакля можно говорить и говорить. Они все по-своему несчастны, но все какой-то обостренной верой ждут и жаждут счастья. И это неизбывное стремление объединяет в финале всех – и артистов и зрителей в едином чувстве, предельно точно выраженном в строчке Пушкина «печаль моя светла». При этом ни в коем случае нельзя назвать «Дядю Ваню» мессой, что называется, «за упокой». Спектакль изобилует комическими, подчас фарсовыми ситуациями, вызывающими смех в зрительном зале. Есть в нем и «сольные» актерские номера – незабываем выход Петра Семака, исполнившего в манере Федора Шаляпина «Вдоль по Питерской». Здесь вообще (что не слишком характерно для режиссуры Льва Додина) актерам дана большая свобода, поэтому, если вы хотите лучше узнать, увидеть возможности ведущих на сегодня артистов труппы Театра Европы, стоит посмотреть именно этот спектакль. А в нем задействованы, действительно, лучшие из лучших: Петр Семак, Сергей Курышев, получивший за роль Дяди Вани «Золотую маску», Игорь Иванов, удостоенный за роль профессора Серебрякова Премии Станиславского, народная артистка России, лауреат государственных премий Татьяна Щуко, исполнительница главной роли в "Московском хоре". Молодые, но уже снискавшие любовь публики актрисы – Ксения Раппопорт и Елена Калинина. Художником спектакля стал Давид Боровский – всемирно известный сценограф, оформлявший лучшие спектакли Юрия Любимова в Театре на Таганке. Постановку осуществил Лев Додин, получивший в 2004 году «Золотую маску» и персональный приз Ассоциации театральных критиков Италии за этот спектакль. Вот его предисловие к спектаклю: «Течет жизнь, и рано или поздно - иногда раньше, иногда позже - человек начинает ощущать прошедшую жизнь как некую ценность, которую он не сумел использовать. Начинают мерещиться призраки другой, непрожитой жизни. (...)Чем полноценнее человек ощущает жизнь, тем острее он ощущает этот разрыв, это противоречие, которое постепенно становится трагедией. Время идет, и постепенно назревает один выбор - или отказаться от жизни вообще, или найти в себе мужество проживать ту жизнь, которая дарована тебе Богом, судьбой и которую ты в какой-то мере осуществлял и осуществляешь сам, силой своей личности».