Согласна со Стасом Наминым, что это не совсем спектакль. Это театральная проекция дневников Шемякина. Возможно, слишком документальная. Что касается рассерженных защитников нравственности, то можно опять повторить Намина: ЭТО БЫЛО. Нравится это кому-то или нет, но это так было. А еще вспомнить Ахматову "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда..." Да, вот из такого сора рождалось искусство конца ХХ века. Спектакль местами шокировал, местами раздражало отсутствие сюжетной линии и в целом рваный ритм. Но все-таки я безусловно ЗА этот спектакль. Не думаю, что в другие века мир, окружающий художника, был стерильнее. Испокон веков ему приходилось продираться сквозь ханжество, необразованность, пошлость и непонимание. А тут еще ко всему этому прибавилась и невозможность возвращения в Россию. Вот и выли на луну, каждый по-своему.

Михаил Шемякин в СПБ!!!На Новой сцене Александринского театра премьера спектакля «Нью-Йорк. 80-е. Мы!" На сцене пред нами Манхеттен Манхеттен лет тридцать назад Он полон российских поэтов Советский покинувших ад Художники пишут картины Контракты, заказы,доход Неоном сияют витрины Гуляет счастливый народ Танцоры в ужасном фаворе На русских в театрах аншлаг Танцуют любимые роли Живут в океане из благ Доступны любые забавы Запреты любые сняты Но через заморские нравы Проступают России черты Страны, где не ценят поэтов Вся их жизнь была форменный ад И куда всем хотелось при этом Хоть на миг, но вернуться назад

Хожу в театры по 5-8 раз в месяц. Я не ханжа. Но после вчерашнего спектакля чувство тошноты и мерзости не покидает. Очень люблю творчество Шемякина, хотелось больше проникнуться историей его судьбы, но вместо этого вынуждена была смотреть на мужиков и женщин без трусов, слушать мат, блатные песни и пьяные глупые разговоры со сцены. В зале присутствовал сам Шемякин... Ему получается все это близко и понятно. Тот самый случай, когда лучше наслаждаться творчеством гения, но знать о нем поменьше:((( Если бы не надо было пролезать через 6 человек, улашла бы на середине спектакля. При этом, повторюсь, я люблю современный театр даже больше классического, но вся эта грязь и пустота на сцене были явно перебором и ничего не рассказали мне интересного про непростую судьбу Шемякина.

Фойе. На стенах висели черно-белые фотографии. Некоторых героев я узнавала, имена других читала под фото. Спектакль уже начинался здесь. Идея перенести мемуары на сцену театра мне показалась интересной. Вот ты берешь книгу и читаешь о ком-нибудь знаменитом. Фантазия рисует сцены, додумывая, дорисовывая, подстраиваясь под мой опыт, мои знания, мой мир. Но здесь что-то другое. Автор, он же режиссер, он же сценарист, он же в какой-то степени актер, знаменитый Михаил Шемякин, визуализирует зарисовки из своей жизни так, как это осталось в его памяти с нюансами мимики, тембра голоса или других деталей, которые печатным словом иногда забывают или невозможно описать. И представить. Если бы это была моя история, она бы была другой. А здесь я видела тех, о ком читала, смотрела, слышала. Например, Эдуар Лимонов. Каюсь, его книгу "Это я - Эдичка" прочитала в нежном возрасте, когда случайно нашла ее спрятанную родителями от моих глаз. Нашла и прочитала. Это было... странно... запрещено, противоестественно, грязно, непонятно. Сейчас я сравнила свои чувства с теми детскими. Нужно сказать, что они не особо изменились. Я снова увидела нищих, пьяных, опустившихся, развращенных людей, пытающихся устроится в новом мире, который упорно не хочет их принимать. И их же одновременно переделывающих себя под окружающий мир, предавая старые ценности и обретая новые. Такая история. Переписать ее невозможно. Ее можно рассказать.

Михаил Шемякин известный художник,модернист, скульптор в советские годы подвергался гонению, осуждению чиновниками "от культуры" . Его подвергали принудительному лечению в психиатрической клинике в течение трёх лет, выставки художника закрывались.. Впрочем и неудивительно для тех лет, к сожалению. Такая участь была у всех творцов, кто не в писывался в рамки социалистического реализма. И дорога была одна, как в поговорке " от тюрьмы и сумы.." либо, либо.. Шемякина выслали из страны. А кто-то уехал сам, не суть. Главное , что Родина отвергла своих сынов и дочерей, не приняв их такими какими они были. Время расставило всё по местам. Многие уехавшие прославились, и прославили свою Россию. Ибо все они- Шемякин, Бродский, Барышников,Довлатов и ect, наши соотечественники с русской душой. И вот Михаил Шемякин решил вспомнить как это было в 80-х годах, когда русские изгнанники-невозвращенцы покинули страну и оказались..в Нью-Йорке. И поставил спектакль с помощью своего друга Стаса Намина. Получился этакий перфоманс-мемуары, где нет вымысла, а одна лишь правда с реальными персонажами. На сцене театра мы увидели приключения , или скорее быт, русских писателей эмигрантов третьей волны. Перед нашим взором разворачиваются подлинные события того времени. Так как спектакль-это воспоминания автора, то и немудрено, что САМ автор и был рассказчиком. Очень интересный приём, когда на сцене присутствует сам Автор(Шемякин) и артист, играющий его молодого(Олег Лицкевич). Художник выделил несколько сцен из своей жизни. Первые дни в "Чреве Большого Яблока". Что было интересно молодым людям в Городе грехов? Ну конечно то, что не увидишь в пуританском СССР. Секс, во всех его проявлениях! И вот наши герои идут в гей-квартал. Ну что сказать, нас современных этим уже не удивишь не смутишь, а вот тем ребятам, представляю, как было любопытно! Но это не было б так весело, если б не привело к печальным последствиям. AIDC ..попросту СПИД. Смертельная плата за удовольствия..И сцена гей-парада против Смерти и Спида одна из сильнейших в спектакле. Потом художник переносит нас в свою студию, где мы наблюдаем за бытом и творческим процессом автора. Тут и обнаженная натура присутствует, но только для творчества! Совершенное женское тело прекрасно! А вот отвратительное пьянство, скрабезные стишки и прочие пороки ..совсем нет. Но всё это было, такова жизнь. Творческие споры писателей и художников, яркие характеры вовлекают в хоровод событий богемной жизни тех лет. Отдельно хочу отметить воспоминние о Высоцком, лучшем друге Шемякина Михаил Шемякин и Высоцкий познакомились в Париже и навсегда остались друзьями. Высоцкий посвящал Шемякину свои песни, тот, в свою очередь, рисовал иллюстрации к произведениям Владимира Семёновича, а после его смерти создал памятник поэту, установленный в Самаре. В спектакле звучать песни барда и фоном идут фотографии. И, напоследок, шикарная сцена в ресторане на Брайтон-Бич. "Малая Одесса" в полном составе. Тётя Хая и её шикарный день рождения с ресторанным оркестриком, 7-40 и, конечно, ресторанный шансон в лице Вилли Токарева. Такая "зажигалочка" была эта сцена-с танцами до упада, с танцами на столе, с пьяными разборками и под конец...с ностальгическими песнями гражданской войны.."Шёл отряд по берегу.." И ты понимаешь, что все они, вольно или невольно покинувшие Родину, навеки остаются с ней душой. Даже если никогда снова не попадут в Эрмитаж и не пройдутся по набережной Фонтанки..

Давно хотела попасть в Театр Стаса Намина и вот представился случай и какой! – Премьера спектакля «Нью-Йорк. 80-е. Мы» с участием самого Михаила Шемякина и некоторых легендарных лиц из этого самого «Мы».) Большим художникам неведомы обывательские чувства, им необходима гипертрофированность, чрезмерность во всём. Им нужно откуда-то черпать вдохновение, подстегивать себя бичами. Поэтому так часто они ходят по лезвию бритвы. Босыми ногами. Как не бывает света без тьмы, добра без зла, любви без греха, так в творчестве необходима подпитка от плюса и минуса, от Бога и от черта. Масштаб личности Шемякина – космический. Он – сам по себе галактика, а для других – планета с мощной гравитацией. Он притягивает к себе одарённых талантливых людей. Эдуард Лимонов, Сергей Довлатов, Юрий Мамлеев, Владимир Высоцкий, Рудольф Нуриев, Иосиф Бродский, Константин Кузьминский, Михаил Юпп и многие, многие другие – все были вовлечены в орбитальное кружение вокруг Шемякина. Подобных неудобоваримых людей страна Советов отвергала. В Союзе шла «охота на волков». Таких маргиналов, если не удавалось споить, сломить, посадить в психушку, изолировали от общества путем насильственной/или созданием условий для «добровольной» эмиграции. И там эти граждане-уроды, интеллектуальные сливки общества, наполненные до краёв талантами, как вырванные деревья были вынуждены вновь отращивать поломанные ветви и пускать корни в чужеземных землях. В Париже, куда Шемякин был выдворен в 1971 году, он успевает развиваться не только как художник и скульптор, а издает альманах русского искусства и литературы - «Аполлон-77», где получают долгожданную свободу слова его друзья. Но свобода в т.н. мире капиталистическом была разная, разных сортов. Некоторые виды свободы сбивали их с ног. Подобной свободы было столько, что ею захлёбывались. Свобода оказалась необузданной, опасной и жестокой. И она имела свою горькую цену. Наружу выпускались пороки человеческие. Змей кормил адамовых детей червивыми яблоками. На сладкий мёд порока слетались многие представители богемы. То, чем пролетариат занимался по углам своих коммунальных квартир, разделённых занавесочками, являлось цветочками. Богему же интересовали иные ягодки. Трагично сложилась судьба Рудольфа Нуреева и многих других друзей Шемякина, которые были ориентированы в вопросах половых отношений не так как все. О многих неприглядных моментах из жизни наших знаменитых соотечественников рассказывает Шемякин посредством театрального действия, привлекая в качестве средств выразительности не только профессионализм актёров, но и костюмы, декорации, постановку света, музыкальное сопровождение. Спектакль «Нью-Йорк. 80-е. Мы» можно было бы назвать «Несколько дней из жизни Михаила Шемякина». Именно в 80-ом Шемякин переехал из Парижа в Нью-Йорк. Он не предназначен для пуритан, ревнителей общественных ценностей, моралистов и аскетов. Возраст 18. Спектакль состоит из нескольких сцен-дней. Наиболее эпатажные, хотя к Шемякину понятие «эпатаж» не имеет никакого отношения, это сцены в гей-клубе с полуобнажёнными мужчинами в кожаных плавках и черных фуражках, и мастерской с голой Щаповой и поэтом Кузьминским в костюме Адама. Шемякин, что важно понять, восстанавливает события тех лет не только по памяти, но и по собственным черно-белым фотографиям. И пошлости или какого-то грязного подтекста в этом нет ни грамма. Голая Щапова на чёрном коне сексуальна и своеобразно красива, не менее чем петров-водкинский мальчик на красном. А распятая туша рядом напоминает о бренности жизни. Русскоговорящие эмигранты, повинуясь первобытнообщинному инстинкту выживания, сбивались в стаи. Незабвенный Брайтон-Бич тому пример. Русскоязычным людям сложно быть полноценными гражданами мира, даже достигнув успеха в чужой стране, из памяти полностью не стиралась предыдущая жизнь, чувства изгоя лишь притуплялись, но не исчезали. Колбасой, которой не было в Союзе, быстро наелись, в дефиците уже было общение – на родном языке. Поэтому гуляли в ресторанах на полную катушку, поэтому жаждали русских песен. Брайтон и вознес на пик популярности Вилли Токарева с его «Шумным балаганом», «Козырной картой» и непременной «Тумбалалайкой». Обо всём этом, как и о многом другом – спектакль. К работам Шемякина можно относиться по-разному. Их можно принимать или отторгать, но значимость его работ для Искусства Мира отрицать невозможно. Их будут постигать ещё и потомки наших потомков. И для нас всех большая честь – иметь возможность увидеть своими глазами автобиографичный спектакль «Нью-Йорк. 80-е. Мы», который, несомненно, является ярким событием культурной жизни столицы. К огромному сожалению, нам не удалось купить программки, поэтому на сайте театра я пыталась угадать, кто был занят в постановке. Олег Лицкевич – Михаил Шемякин Александра Попова – Елена Щапова Эдуард Лимонов – Ефим Колитинов Сергей Довлатов – Владимир Филиппов Александр Мазуренко – Юрий Мамлеев Григорий Бродский – Константин Кузьминский Александра Верхошанская – жена Сара

Воспоминания Михаила Шемякина о первых годах его жизни в Америке. Главный козырь спектакля - яркие персонажи. Начиная от друзей-соратников и заканчивая случайными соседями по столику в ресторане. Актёры все замечательные! Несколько сцен по-настоящему произвели сильное впечатление. Но всё же диалоги в большинстве своём довольно неинтересны. В театре Стаса Намина до того не была ни разу, но зная, что он музыкальный, была уверена, что музыки в спектакле будет много. Музыкальные моменты были, но половина их - это выступление Вилли Токарева, от самих артистов театра песен было мало. Колоритные сценки-наброски из жизни Брайтон-Бич 80-х годов прошлого века.

Спектакль Михаила Шемякина "Нью-Йорк. 80-е. Мы." - сумбурный, разноплановый, эпатажный и одновременно очень искренний, личный. Михаил Шемяких сделал спектакль из своих мемуаров, выступив сразу во всех возможных функциях - автора текста, режиссера, художника, ведущего, оживив в актерских образах себя и своих друзей, многих из которых уже нет в живых, разыграв свои фантазии. Создавался он в считанные дни, репетиции в режиме нон-стоп шли параллельно с переписыванием текста. Первая половина спектакля для меня была очевидно "слишком". Все "острые" темы, не укладывающиеся в нынешние "скрепы", были затронуты и обыграны, действие распадалось на отдельные малоприглядные сцены (а это, по словам Шемякина, "диетический" вариант, в жизни, все было гораздо круче), и все это вызывало... нет, не возмущение, скорее скуку. А потом действие из богемной мастерской художника перенеслось в ресторан на Брайтон-Бич с его пошлым разудалым весельем, и пошлось была столь совершенной, что вызывала восторг и восхищение. А пьяная богема оказывалась ничем не лучше обывателей родом из Одессы. И Вилли Токарев (настоящий!) был замечателен. Кстати, о музыке. Спектакль оказался немузыкальным, и это было разочарованием. Музыка была представлена в основном хитами Брайтон-Бич ("Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой") и записью Высоцкого, оборванной на полуслове. И вдруг ближе к концу спектакль резко поменял настроение. Надрывный эпатаж и разудалое веселье сменились острой и искренней тоской по потерянной родине. И на этой ноте спектакль кончился. И вспоминая наутро"Нью-Йорк. 80-е", я искренне порадовалась, что Михаилу Шемякину удалось вернуться.

Ну что сказать о своих впечатлениях о спектакле. Как сказал сам режиссер Стас Намин, невозможно определить, к какому жанру относится пьеса. В ней нет ни сюжета, завязки, кульминации и развязки, нет идеи. Это скорее зарисовки художника, ностальгические картинки-отражение прошедшего и невозвратимого периода жизни. Очень хороша была програмка спектакля, красочно оформлена и с интересным познавательным текстом, где рассказана судьба каждого изгнанника. Прочитал програмку - и можно не ходить на спектакль. Не хочу обидеть создателей спектакля. Для непосвященного и нетребовательного зрителя всё будет любопытно и интересно. Перформанс! Они не увидят, что в спектакле нет действия, диалоги скучные и неумелые, сценарий слабый. И не удивительно, ведь спектакль ставили хороший художник и хороший музыкант, но нет режиссера и сценариста, учиться на которых нужны годы. Очень понравилась певица-актриса в ресторане на Брайтон-Бич. Почему-то ее нет в програмке. Но я догадалась - это Анна Март. Хорошо перевоплащается в пении под жанр песни. А в общем и целом я прониклась ностальгией и тоской по родине наших изгнанников и узнала о судьбах многих наших талантливых эмигрантов. Сколько бы пользы принесли они в своей стране.

Вчера провела замечательный вечер в театре Стаса Намина на спектакле "Нью-Йорк. 80-е. Мы" Это была премьерара, в зале были приглашённые известные люди, заметила Джигарханяна. Но и на сцене были знаменитости Вилли Токарев и Михаил Шемякин. Спектакль напоминает кусочек из автобиографии Михаила Шемякина в восьмидесятые годы. Реалистично, кое-что и в России так было, например, ресторанная тусовка. В этом театре была впервые, но дух труппы был до боли знакомым. Не чувствовала себя чужой. Понравился. Мне посоветовали сходить теперь на "Волосы".