Школьник, воспитываемый матерью-одиночкой, ударяется в религию и, сыпя цитатами из Библии, начинает крестовый поход против бикини одноклассниц, теории эволюции, организованной религии, полового воспитания, гомосексуальности, евреев, женской эмансипации и т.д. и т.п. Замечательная, интересная, умная и актуальная работа о возникновении агрессивного религиозного фундаментализма и его столкновении со светским научным подходом, а их обоих – с обывательской «нормальностью», с поддающимся манипуляциям большинством конформистов. Тут и про воспитание, и про оскорбление чувств «верующих», и про относительность нормы и слова, и про терпимость, и про систему образования, и про инакомыслие и борьбу с ним. У Серебренникова вышла своего рода пинкфлойдовско-паркеровская «Стена» (история маленького тирана через призму семьи-школы-отношений, которая рассказывает больше об обществе, чем об отдельном «сумасшествии»), но с фокусом на теме религии. Спектакль можно сравнивать и с Триером («Рассекая волны», например), и с Виттенбергом (последняя «Охота»), и с «Агорой» Аменабара (где наука и толерантность так же противостояли мрачному потоку фундаментализма и нетерпимости). Но здесь гораздо больше юмора, динамики. Трагедийного и драматического меньше, а комедийного и сатирического больше, чем у означенных режиссеров, показывающих подавление индивидуального догмой и системой. Потому (М)ученик смотрится легче, активней, более удобоварим. Отдельного упоминания заслуживает редкая для постановок Гоголь-центра выраженная персональная актерская игра. Если обычно актеры (с костяком Седьмой студии) выступают ансамблем, слаженными «винтиками» (особо не выделяясь, а действуя единым механизмом), то здесь, наконец-то, представлены яркие индивидуальные образы и стоящие за ними личности. Это и «привычные» для Серебренникова молодые Никита Кукушкин (заглавная роль святого мучителя), Александра Ревенко (нимфа-одноклассница), и взрослые асы Юлия Ауг (новая «дева Мария»), Алексей Девотченко (окучивающий школу священник), и старшее поколение (во главе со Светланой Брагарник), достоверно отвечающее за всем знакомый совковый школьный «истеблишмент». А блистает здесь, конечно, Виктория Исакова, то ли играющая, то ли проживающая-переживающая за того самого единственного здравого критического донкихотовского гуманиста, вынужденного бороться со всеобщим сумасшествием. Содержательно спектакль решен, с одной стороны, довольно прямолинейно, без вуалей и в лоб, посылы и намеки должны считываться на раз. Но, с другой, сделано все это аккуратно и легко, поэтому постановка менее скандальная и проблематичная, при этом более эффективная, чем, например, богомоловские варианты эпатажной борьбы. Тем же «православным» активистам, повадившимся срывать концерты и спектакли, здесь будет трудно прикопаться (хотя вся история чуть ли не целиком именно про таких «праведных» мракобесных фанатиков – энтео могут как в зеркало смотреться). Но главное, в итоге, – прекрасное, очень эмоциональное, заряжающее и жизнеутверждающее завершение, отвечающее на все эти постоянные гаденькие «не нравится – валите»: - Я никуда не уйду. Я остаюсь здесь. Я на своем месте.

«(М)ученик» Постановка К.Серебренникова Премьера – 2014 год Всякий ли спектакль является произведением искусства? И всякий ли режиссер, поставивший тот или иной спектакль, является его, искусства, проводником и апологетом? Может быть, порой нас просто дурачат? А мы, желая выглядеть креативными и современными иногда даже неосознанно включаемся в эту игру в поддавки? Сегодня модно быть в оппозиции, модно критиковать власть, что бы она ни делала. Даже если она спасает людей в Крыму и начинает возрождать полуразрушенную страну, в которой мы родились и живем. Но на самом деле дешевый эпатаж не способен прикрыть режиссерскую беспомощность и отсутствие у постановщика новых театральных идей. К размышлениям об этом меня побудил спектакль «(М)ученик» в Гоголь-центре в постановке Кирилла Серебренникова. Оставим за скобками то, как Кирилл Семенович пришел в это здание, как заставили покинуть свой пост главного режиссера бывшего театра им.Гоголя… как варварски сбивался мрамор, которым раньше было отделано фойе, а актеры, прослужившие в пусть и не самом популярном в Москве, но все же вполне художественно добротном театре им.Гоголя не один десяток лет, находили свои портреты, многие годы висевшие в фойе, на помойке рядом с театром… Итак. При входе в Гоголь-центр вам предлагают бесплатно подключиться к телеканалу «Дождь». Искусство вне политики? Тогда почему «Дождь», а не, например, «Россия-24» или «Рен-ТВ»? В фойе мы видим ободранные стены (в стиле лофт, разумеется) на месте того самого мрамора… Что ж, тотальный ремонт, говорят, хорошее средство вложения денег. И среди этого «великолепия» – торговля всем, что душе угодно, от книг (на видном месте – что-то про вагину) до футболок и бижутерии. Вместо традиционного театрального буфета – постоянно действующий ресторан-клуб с вполне ресторанными ценами. Ощущение, что попал на модную тусовку или в кафе-бар, а вовсе не в театр. Однако, все же главное событие в театре – это спектакль. Говоря о постановке «(М)ученик», сложно даже о чем-то поспорить. Слишком уж все ясно, прозрачно и плоско. Что хотел сказать режиссер? Что все традиционные российские ценности – религия, православная вера, целомудрие, любовь – ничто по сравнению с так называемыми ценностями цивилизованного мира? Конечно, нельзя не согласиться с «глубокой» мыслью постановщика о том, что нехорошо одной рукой креститься, а другой опускать кирпич на голову ближнего. Но ведь это ужасная затертая банальность! Сценография спектакля скупа (чтобы не сказать – бедна), современные костюмы школьных учителей и учеников также не поражают своей оригинальностью… Актерские работы ровны и скучны, реакции персонажей предсказуемы и угадываются на несколько ходов вперед… Режиссер использует довольно странный постановочный ход, когда события, происходящие в разные моменты времени и пространства, присутствуют на сцене одновременно и рядом. Выглядит это довольно нелепо. Кажется, что постановщик спектакля просто экономил на перемене декораций. Наверно, есть темы, глумление над которыми в России недопустимо. Такие «нравственные коды» записаны в нашем коллективном бессознательном. Нельзя строить контрапункт на показе церковной службы и – встык с ней – сцен совокупления животных. Возможно, такое допустимо в Европе, но в России – это кощунственно. Нельзя на театральной сцене раздеваться догола и затем прикрывать томиком Евангелия причинное место. И ничего, кроме брезгливости, такой, с позволения сказать, художественный ход вызывать не может. (Хотя и существует в театральном мире грустная шутка: покажи на сцене голую ж…, и сборы резко пойдут вверх. Видимо эта «истина» усвоена постановщиком спектакля в полной мере). Зрительный зал заполнен. Однако следствие ли это искреннего интереса зрителей к режиссеру и театру или просто дань моде и желанию казаться современным? Не знаю. Было скучно, и я наблюдала за сидящими рядом людьми – внимательны ли они к тому, что происходит на сцене. Девушка справа от меня увлеченно разворачивала и ела шоколадки, молодой человек слева писал смски… Итак, после унылого и однообразного двухчасового действия зрителя до некоторой степени заставляет проснуться финал спектакля. Здесь хоть что-то начинает происходить. Ученик обвиняет учительницу в сексуальном домогательстве, и она влепляет ему пощечину на глазах у своих коллег и матери мальчика... Нехорошая директрисса школы, держащая у себя на столе портрет реакционного (с точки зрения режиссера) президента страны, грозит учительнице увольнением. Но та не собирается сдаваться. Ее монолог, звучащий в финале, неплохо эмоционально построен и хорошо исполнен актрисой. Но вдумаемся: о чем этот монолог? «Я здесь на своем месте», - множество раз повторяет она. «На своем месте» педагог, откровенно издевающийся над верой и – повторюсь – генетически святым для русского человека православием? Учитель, развращающий учеников уроками по надеванию презерватива и вбивающий им в головы «истину» о том, что гомосексуализм – это норма? Режиссерский посыл прозрачен до примитивности… Складывавшейся в течение веков славянской культуре свойственно целомудрие и уважение к вере. Именно с разрушения духовных ценностей народа начинается разрушение страны, ее целостности и независимости. Так постепенно подминается культурная самостоятельность и прокладывается дорога к европейским «либеральным ценностям», а затем – к майданам и цветным революциям. Ведь не удивительно, что например, жители Донбасса защищают, в первую очередь, свое право говорить на родном – русском - языке. Еще Гитлер считал, что необходимо уничтожить всякое упоминание о славянской культуре на территории Европы. «Уничтожение очагов культуры есть способ уничтожения нации», - говорил он. Добавить к этому нечего… Наверно, было бы уместно сравнить спектакль «(М)ученик» со спектаклем «Мертвые души» того же режиссера. Здесь и там присутствуют схожие постановочные приемы (например, титры, высвечивающиеся над зеркалом сцены с помощью проекции). Впрочем, если в «(М)ученике» режиссерская идея проста до примитивности, то в «Мертвых душах» какая-либо мысль, по-моему, отсутствует как таковая. Ощущение, что автор действовал по принципу «чем чуднее, тем круче». К сожалению, массовый театральный зритель подчас в своей погоне за модой и развлекательностью неразборчив и непритязателен. Что же делает в связи с этим театр? Вспоминает о своей просветительской миссии, пытается исправить ситуацию, развернуть мысли и душу человека, пришедшего в зрительный зал, в сторону духовности, в русло интереса и уважения к сложившимся веками славянским и российским ценностям? В случае с Кириллом Серебренниковым дело обстоит с точностью до наоборот… Конечно, не могу не признать, что говорю гораздо больше о морально-нравственном аспекте спектакля, нежели собственно об актерско-постановочном решении. Да, неплохо и трогательно, когда убитый Южиным мальчик появляется в конце спектакля с прозрачным белым рюкзачком за плечами, напоминающим крылья ангела, и с микрофоном-петличкой, дающим эффект реверберации, благодаря чему его реплики приобретают странное «потустороннее» эхо. Да, всегда трогает и трудовой пот, проступивший на лице актера, исполняющего главную роль, в финале спектакля (и это несмотря на холод в помещении театра). Но если – опять же – говорить о профессионализме, то большая часть произносимого со сцены текста (особенно в начале спектакля) просто не слышна уже в середине зала… В общем, катарсис так и не наступил, а выходя по окончании спектакля в фойе, хотелось сказать сакраментальное: господа, а король-то голый! Ирина Яцынина

Постановка, на которую надо идти с заниженными ожиданиями. Проверено. Гоголь-Центр - место, заполучившее мою любовь всецело. На (М)ученика купила билет случайно (обычно ходила только на постановки Кирилла Семеновича). Но и в этот раз 2 часа без антракта сидела в напряжении, не упустив ни фразы, ни движения, ни единой перемены в лице актеров. Никита Кукушкин своей блестящией игрой всегда завораживает, в этот раз еще приятно порадовали Юлия Ауг и Виктория Исаакова. Очень лаконично, четко, оригинально и по делу. Поразило, как декорации сложились в один паззл. Ни одного лишнего слова или движения. Юмор на высоте. Спасибо за впечатления!

"Главный герой, мальчик Вениамин, считает, что знает все о моральных нормах. Как их надо соблюдать, от кого их надо защищать, что такое хорошо и что такое плохо", - пишут нам в анонсе. На самом деле мальчика Вениамина волнуют не моральные нормы в целом, а вполне конкретно христианские - в таком тру-протестантском их понимании. Это значит, что он сначала засыпает всех окружающих цитатами из Библии, ну а потом, разогнавшись, принимается срывать школьные уроки биологии при постепенно нарастающей поддержке других учителей. Спектакль поначалу очень нетороплив, но мне, пожалуй, именно первая часть и понравилась больше всего. Это даже не столкновение, а такое противопоставление больших нарративов. С одной стороны, там нет какого-то новаторского высказывания; с другой - все одновременно сделано и тонко, и невероятно злободневно. Тут тебе и наша обычная, повседневная и лицемерная, человеческая мораль; и цитаты из Библии, в том числе - довольно ужасные, точные ссылки на которые проектор услужливо выводит на стене, чтобы подтвердить: все это и правда там есть слово в слово; и свободомыслие учительницы биологии, которая постепенно становится главной мишенью для главного героя и общества в целом; и истеричное отстаивание духовных скреп школьным педсоставом, который потом хихикает и бухает в уголке. Особую радость приносит сцена столкновения Вениамина, носителя негибкой бесчеловечной правды, с батюшкой, преподавателем основ православной культуры. Ведь батюшка, в отличие от главного героя, ни разу за весь спектакль не цитирует Библию, ограничиваясь разного рода святыми отцами. Но законы драмы велят истории развиваться, главный герой становится все безумней - и, разумеется, должна пролиться кровь. С одной стороны, неплохо, что говорильня сменяется действием; с другой, в первой части при всей очевидной неадекватности Вениамина возможно испытывать к нему некоторое сочувствие: ведь человек же искренне и серьезно пытается жить не по лжи! Тут это ощущение сходит на нет, поскольку градус безумия уже слишком велик. Нет поиска истины, есть только больной и созависимые, и мы можем лишь наблюдать, как герой пытается построить свой собственный миф, а потом этот миф прожевывает и его, и всех, кто попал под его обаяние. Скупая сценография основана на постепенных трансформациях микродеталей: учительница меняет свои ярко-зеленые кроссовки на классические туфли на каблуке, стол превращается в крест и обратно, девочка-школьница в первой сцене в розовом бикини, а в последней - в закрытой кофте и длинной "православной" юбке. Это очень точный, страшный и смешной спектакль про то, как фанатизм хорошо усваивается и переваривается косностью. Он очень злободневный, но при этом совершенно не конъюнктурный - чем часто грешат такие вот "слишком" актуальные вещи. Всем советую. Красные флаги (они же достоинства) - критическое осмысление религиозности, Серебренников, злободневность.

Идея очень интересна и актуальна для современной России: как религиозный фанатизм приобретает вес, становится трендом. Но почему-то весь спектакль в целом как совокупность визуальных образов, диалогов, актерской игры "не цепляет", не заставляет сопереживать ни одному из персонажей. В нем вроде бы присутствует юмор и сатира, но они максимум вызывают улыбку либо вообще звучать нелепо. Вроде бы есть претензии на драматизм, но они неубедительны и пафосны.

Прошлый сезон Серебренникова в Гоголь центре поставил много вопросов. Отдавая дань таланту режиссера, мы ходили на все постановки и неизменно разочаровывались. Каким же удовольствием было открыть новый театральный сезон именно этой работой. Кирилл, мое вам глубочайшее почтение и тысяча лучей восхищения. "(М)ученик" - это снова ироничный, смелый, понятный Серебренников, но уже с чувством меры, изяществом и вкусом, которых нам так не хватало. Очень легкое повествование на довольно щепетильную и чувствительную, особенно в современной России, тему. Религия. Даже не сама религия, а её "заразность". Сначала кажется, что это фарс, и мы увидим, как фанатизм непременно будет высмеян, но всё окажется немного не так. Запаситесь терпением. Возможно, немного не хватило драматичности, но она как будто и не нужна. Серебренников решил не ставить жирной точки, не акцентировать внимания на coupe de grace. Он как будто говорит: "ведь это же очевидно, вы ведь сами понимаете, к чему всё это может привести". И приведет. Молодые актеры матереют, исчезает надсадность игры, в своих ипостасях смотрятся уместно и органично. Спектакль отрепетирован, отработан до мелочей, никакой фальши или сырости. Это хороший, зрелый, своевременный театральный продукт. Никто не воет со сцены дурным голосом, не имитирует мастурбацию, хотя без мата и голой задницы всё таки не обошлось. Но тонкое чувство меры как раз и отделяет перчинку от пошлости. В этот раз - идеально. Восхитительная работа со сценой. В одном простом аскетичном пространстве мы увидим и класс, и учительскую, и квартиру, и классную комнату. Даже всего и не упомню. Всё это достигается перестановкой всего нескольких предметов и, казалось бы, простой, но изумительно выверенной работой со светом. Сцены плавно перетекают одна в другую, и ты переключаешься, интуитивно понимаешь, куда переместилось повествование. Высочайшего мастерства сценография. Ну и концовка. Серебренников - несомненный король финала. Не спешите хлопать, дайте тишине повисеть немного, чтобы впитать звенящий смысл последних слов. Ради них всё и было задумано. Обязательно сходите. Будет легко, смешно, поучительно и интересно.

Если вы давно не были в театре, попробуйте сходить на этот спектакль - живой, как и не театр вовсе. Тема злободневная, одновременно вечная, вывод предоставляется сделать самому зрителю.

(М)ученик можно назвать совместной постановкой культурного взаимодействия между немецким драматургом Мариусом фон Майенбургом, переводчиком Александром Филипповым-Чеховым и режиссером Кириллом Серебрениковым. Берлинская премьера состоялась на сцене театра «Шаубюне» меньше двух лет назад. Постановка пьесы впервые на русском языке состоялась накануне закрытия театрального сезона в «Гоголь-центре». Серый фон казенных стен с окнами под потолок и деревянные двери с стеклянными вставками по центру, выкрашенные в белую краску, такие могли быть в классной аудитории рядовой городской школы. Неизменно серое пространство будет заполняться фигурами персонажей. Только частично в процессе смены мизансцен будет трансформироваться под учебный класс, учительскую, квартиру школьника Вениамина или квартиру Елены Львовны единой на двух ставках биолога и школьного психолога. Условно персонажи образуют различные социальные группы, такие как коллектив школьников, педагогический коллектив во главе с директором школы, неполная семья Южиных, несостоявшаяся семейная пара Олег Иванович Сельненко (преподаватель физкультуры) и Елена Львовна Краснова (преподаватель биологии). От низового уровня проблемы отношений сына и матери все разрастается в границах одной отдельно взятой школы. Добавляется конкретика экзистенциального начала поиска опоры в рамках жесткого разграничения понятий добра и зла. Школьник Вениамин Южин эгоистически терроризирует окружающих догматами, толком не вникая в подлинный смысл, он видимо стремиться подчинить себе окружающих в рамках нравственных и моральных законов и правил. Южин отчаянно яростно защищает и хранит словно защиту книжицу в черной обложке свод религиозных догматов. Уместно рассмотреть тему личных, внутрисемейных и социальных границ отталкиваясь от серого казенного фона школьных стен. Архаизм жестко встроенный в систему штампов поведения и выраженный в слепом убеждении, что школа должна воспитывать. На деле происходит повсеместное нарушение границ и перекладывание ответственности от бессилия родителей быть в контакте с чувствами ребенка. Что же еще остается, когда утрачено доверие внутри семьи? Спектакль светлый, но и хватило жестких остро социальных откровений. Занятная игра слов мученик и ученик, где раскрывается кто в итоге подлинный мученик, а кто плохой ученик. Подросток с жаром цитирующий библию ищет и находит в мертвом тексте необходимую ему опору смыслов, когда как ценную и значимую поддержку он получает в мире живых людей. И зачастую он отвечает жестокостью на открытую бескорыстную помощь. Живой психолог в контакте со своими чувствами отважная личность раскрывающая цельность послания спектакля. Подробная детализация эпизода «морковка в презервативе» на уроке половой грамотности без ущерба сложным драматическим подтекстам и многослойности. Подчеркнутая нелепость использования морковки в наглядной демонстрации, делает отсылку к степени глухоты и намеренного игнорирования здравого голоса психолога. Смелая женщина выдерживает натиск мракобесия, оставаясь верной своим убеждениям и гражданскому долгу. Персонаж Григорий в исполнении Александра Горчилина отчасти сюжетно напомнил Ваню из пьесы «Маленький герой» Валерия Печейкина. Созвучно еще взаимодействие в ситуации «герой» и его единственный друг и верный последователь. Узнаваемый и классический до боли союз между буйно-активным фрустрированным мальчиком и типичным гадким утенком. Пусть очевидный паттерн или миф о перекладывании родителями ответственности на школу в трудоемком деле доверительного общения с ребенком. Здесь очень удобно выйти на тему стыдной инфантильности общества, высказанной Мариной Давыдовой во время круглого стола о цензуре в театре. Повальная и уже больная потребность в сильной и принимающей фигуре отца. Спектакль как проекция на личность и общество выходят из ступора застрявших на месте, но уже запущен процесс насыщения внутреннего ребенка. Возможно забота внутреннего родителя даст фундаментальную основу взросления, которое увы слабое место и едва подающее голос. Может уже запущен адекватный разговор о том, что мы признаем и знаем - первый шаг к оздоровлению.

Смотрел спектакль до фильма, когда смотрел всё к чему то придирался, но после фильма понял, что спектакль гениальный, ну практически)

Спасибо, спектакль понравился, хотя в оптимизм финала не верится