Великолепная постановка двух частей "Триптиха" Пуччини - одноактных опер "Плащ" и "Джанни Скикки" E l'Aretin che rimase, tremando mi disse: «Quel folletto è Gianni Schicchi, e va rabbioso altrui così conciando». Dante Alighieri. La Divina Commedia. Canto XXX. Дрожа всем телом: "Это Джанни Скикки, – Промолвил аретинец. – Всем постыл, Он донимает всех, такой вот дикий". Данте Алигьери. Божественная комедия. Песнь XXX. Одноактные оперы Московского государственного академического Камерного музыкального театра имени Б.А. Покровского «Плащ» и «Джанни Скикки» – две части «Триптиха» Джакомо Пуччини, в который, по замыслу композитора, должна была также входить опера «Сестра Анджелика». Каждая, составляющая «Триптих» одноактная опера – самостоятельное произведение. Эти одноактные шедевры редко ставятся, российскому же зрителю они стали известны благодаря Камерному музыкальному театру. Борис Александрович Покровский отмечал, что желание поставить именно «Плащ» и «Джанни Скикки» было продиктовано контрастностью и оригинальностью этих произведений. «Плащ» – яркое выражение итальянского оперного веризма, течения, стремившегося художественными средствами выразить правду жизни в натуралистической эстетике. История о трагическом любовном треугольнике. «Джанни Скикки» – комическая опера, причудливый отголосок «Божественной комедии» Данте Алигьери, в нескольких строках которой был упомянут главный герой. У Данте Джанни Скикки обречён на мучения в аду среди других «поддельщиков людей, денег и слов». «Джанни Скикки» имеет массу общего с итальянской комедией дель арте – итальянским народным театром с набором классических персонажей, среди которых: влюблённая пара, корыстолюбивые родственники, мешающие её счастью, находчивый и изворотливый главный герой, улаживающий возникшие затруднения и не оставшийся при этом в накладе. Где-то на просторах Всемирной Сети есть фрагмент репетиции Бориса Александровича Покровского, во время которой он кричит артистам: «ВЫ ДАРИТЕ СЧАСТЬЕ ЛЮДЯМ!!!» Если я правильно помню, то это была репетиция именно «Джанни Скикки», а может быть просто в репетиционном зале Театра стоял реквизит из этого спектакля. Как бы то ни было, но именно эту эмоциональную фразу Б.А. Покровского я вспоминаю в первую очередь, когда думаю о постановке Камерного театра задорной оперы Пуччини. «Джанни Скикки» в постановке Б.А. Покровского и Валерия Федоренко ренессансно яркий спектакль. С первых секунд отдалённого нарастающего шума детских голосов, захлёстывающих мерным гулом зрительный зал, он пропитан счастьем. Б.А. Покровский занимался любимым делом, был счастлив, дарил счастье сам и хотел, чтобы его артисты дарили счастье другим. И они успешно справляются с этой задачей! Если бы на оперу «Джанни Скикки» можно было пригласить всю страну, то на следующий день мы имели бы 140 миллионов любителей оперы, а арию «O Mio Babbino Caro» распевали бы на всех улицах и перекрёстках! В Камерном театре роли Джанни Скикки играют два очень непохожих, но совершенно замечательных, артиста – Роман Шевчук и Алексей Морозов, которые представляют зрителю собственные версии прочтения характера главного героя оперы Пуччини. Я в восторге от каждой их этих интерпретаций. Один из этих Скикки (Роман Шевчук) явно добрый, а вот другой (Алексей Морозов) не столь однозначен в своей характеристике. Скикки Морозова сложный. Скикки Романа Шевчука лукавый, чрезвычайно обаятельный, обволакивающий очаровательной, хотя и озорной улыбкой, и веет от него каким-то сказочным уютом детства. Смотришь на этого Джанни Скикки и вспоминаешь образы семи гномов, Санта-Клауса, Деда Мороза, ну и... загадочную Недотыкомку из «Мелкого беса». В общем и целом плут и обманщик Джанни Скикки в исполнении Романа Шевчука плут понарошку. Совсем Другой Джанни Скикки Алексея Морозова. Это брутальный, жесткий Скикки макиавеллиевского стиля. В нём чувствуется демоническая сила Искусителя из «Похождений повесы» (роль, которого он также играет). С этим Скикки шутки плохи. В сцене переговоров с семейством Донати о будущем Лауретты и Ринуччо его возмущение безапелляционно, бескомпромиссно и не подлежит сомнению. С ним торг неуместен, он своего добьётся. В характере Скикки Алексея Морозова чувствуется закал беспощадных Борджиа. Дружелюбный Скикки в исполнении Романа Шевчука, напротив, настолько изначально обаятелен, что и возмущение его и яростный спор с Дзитой как-то нестрашны, воспринимаются как детская игра. Оба прочтения образа Джанни Скикки прекрасны и настолько непохожи, что в голове не укладывается как в контексте одних слов, одной музыки могут рождаться такие разные ассоциации. Иллюстрирую данную особенность восприятия исполнения роли Джанни Скикки двумя актёрами зрительским диалогом на эту тему: – Не понимаю, Скикки – Морозов припирается намного дольше, оркестр что музыку играет медленнее? – Нет, просто два Скикки настолько разные, что и весь эпизод воспринимается совершенно по-разному. Брутальный Скикки Морозова всем видом своим показывает, что торг не уместен, от этого и кажется, что сцена развивается медленнее, а перепалка с семьёй Донати длиннее. В результате разного прочтения актёрами получаются два Скикки: комический и трагический. Это очень странно, но ощущается именно так. И в этом магия Камерного театра! Я в восторге и от одного, и от другого прочтения. Отмеченные различия показывают насколько может быть богат средствами выражения театр. Именно ради этого стоит смотреть постановки спектаклей с разными актёрскими составами. Именно многогранный талант артистов труппы заставляет приходить в Камерный театр снова и снова и будит желание пересматривать любимые постановки. Однако самое яркое явление этой блистательной оперы – Лауретта! Это яркое, переливающееся, белоснежное платье с разлетающимися рукавами делает из актрисы прекрасную птицу, сказочный неземной образ чего-то прекрасного и недосягаемого. Именно в таком обличье сказочная девушка-птица должна петь удивительную «O Mio Babbino Caro». И она действительно поёт эту арию и имя этой сказочной птицы – Александра Наношкина, которой удалось воплотить образ тонкий и очень чувствительный. Весь спектакль она не знает покоя, она действительно бросится в воды Арно, её губы трепещут, глаза полны слёз, и создаётся впечатление, что вопрос союза с Ринуччо (Михаил Яненко) действительно для неё вопрос жизни и смерти. Образ Лауретты – неземное воплощение высшей грации и чувствительности. И кажется, что тому, кто видел Лауретту Александры Наношкиной, с трудом удастся увидеть Лауретту в других. Здесь, чтобы попытаться поймать призрак объективности, следует сказать о таком выявленном психологами феномене как эффект первого впечатления. Эта психологическая особенность проявляется в том, что при удивлении от чего-то впервые увиденного, человек сравнивает свои последующие впечатления с этим первым запомнившемся опытом. В результате складываются особенности восприятия, когда человек, прочитавший понравившуюся книгу, а потом посмотревший фильм по этой книге предпочтение отдаёт книге. И наоборот, тому, кто сначала увидел фильм, книга может показаться неинтересной. Сравнение происходит с удивившим и полюбившимся первообразом, в результате чего другие альтернативы кажутся менее захватывающими. Похожий эффект иногда связывают и с первой любовью, первым удивлением. Наверное, именно это имел ввиду Платон, когда писал о том, что любовь начинается с удивления. Вот и у меня так бывает при знакомстве с театральными постановками. Когда-то в подвале на Соколе я увидел своего первого Дон Жуана, которого играл Алексей Мочалов. И с тех пор, какого бы Дон Жуана я не видел, в сознании моём возникает именно тот, первый Дон Жуан. И то же самое происходит с генделевским Цезарем, который прочно вошёл в моё сердце в обличии Александра Полковникова. Так, что и Андреаса Шолля и других известных исполнителей Цезаря я подспудно сравниваю с артистом Камерного театра. Такое же впечатление осталось у меня от Лауретты Александры Наношкиной! Феномен первого впечатления! Обворожительна Лауретта Марианны Асвойновой! Обаятельна, нежна и при этом более реальна. Она настоящая, земная, естественная. И конечно красавица! Две Лауретты – Лауретта-сон, Лауретта-мечта и Лауретта-жена, Лауретта-домашний очаг, Луретта сверхъестественная и Лауретта земная. Это очень интересное раскрытие персонажа! Могу представить Лауретту Марианны Асвойновой в кругу семьи! А Александра Наношкина – это какой-то херувим, что-то совершенно неземное! И хочется сказать обеим актрисам-красавицам огромное спасибо за то, что они так по-разному, так по-своему раскрывают этот потрясающий образ! За то, что так вписываются в него! За лёгкость, грацию, красоту! И очень сожалею, что не видел и не слышал Лауретту в исполнении обаятельнейшей Олеси Старухиной! И ещё одно соображение о Лауретте! Существует масса записей «O Mio Babbino Caro». Наверное, среди самых известных – в исполнении Марии Каллас и Рене Флеминг. У Каллас больше чувства, акцент на переживания. В исполнении Флеминг и у большинства исполнителей больше внимания, как правило, уделяется красоте мелодии как таковой, волшебству формы вне зависимости от смыслового и эмоционального содержания. Приходилось слышать критику исполнения Марии Каллас с акцентацией эмоционального смысла арии «O Mio Babbino Caro», особенно от людей, которые не знакомы с её содержанием. Мне кажется, что Александре Наношкиной удаётся соблюдать отличный баланс между формой и содержанием, между условными крайностями трактовок Каллас и Флеминг. И ещё одно соображение! Лауретта на мостике лежит навзничь и в этой позе, вниз головой поёт арию, однако при всей несомненной красоте Лауретт Камерного музыкального театра есть в этой позе один небольшой, но художественно существенный нюанс. Я смотрел этот прекрасный спектакль 4 раза и только при первом знакомстве в этой сцене актриса (это была Александра Наношкина) опиралась одной рукой о перила. Это была очень эффектная, красивая сцена, прежде всего за счёт складок ниспадающего крылом рукава. Может быть это было менее натурально с точки зрения правды жизни, однако очень эффектно и красиво с точки зрения театральной эстетики и зрительного восприятия. Ясно, что Лауретта убита горем, эффектно, что она удивительно поёт вниз головой. Убитый горем человек, наверное, действительно должен лежать пластом, а может быть девушка в предобморочном состоянии? Однако прекрасная Лауретта, эта дивная девушка чудо-птица слишком прекрасна, чтобы прятать её от зрителей за перегородкой мостика. Не могу забыть этой руки-крыла, ухватившейся за перила или балясины. Такой я видел эту сцену при первом знакомстве с «Джанни Скикки» и потом каждый раз ждал этой сцены и жду её до сих пор. Дорогие красавицы-актрисы Камерного музыкального театра, Александра Наношкина и Марианна Асвойнова, Лауретта в вашем исполнении, наверное эстетически самый прекрасный женский образ, воплощаемый на театральных подмостках Москвы, а может быть и России или даже целого мира. Пожалуйста, не прячьте от нас такую красоту в этой необыкновенной по своему эмоциональному напряжению и музыкальному звучанию сцене. Блестящие и запоминающиеся образы у второстепенных персонажей в исполнении артистов Камерного театра. Хочется выделить Симоне и Дзиту. Симоне Германа Юкавского бесподобен! Актёр смакует каждое движение, каждый жест, каждую фразу! Его Симоне в высшей степени завершённый, запоминающийся, сильный образ! Под стать ему и потрясающая Дзита, которую играет Амаль Осакаускене. Симоне и Дзита в исполнении этих артистов вместе придают спектаклю невероятную концентрацию самобытности, характерности, комизма. Совершенно великолепно трио с совой, состоящее из глубоко нетрезвого нотариуса Амантио ди Николаи в сопровождении не менее глубоко нетрезвых свидетелей – красильщика Гуччо и сапожника Пинеллино. Покоритель Египта и сердца Клеопатры, лучший Цезарь всех времён и народов, бесстрастный, барочный, величественный, не Цезарь, а ИДЕЯ ЦЕЗАРЯ – Александр Полковников предстаёт в этом трио с красным носом, с фингалом под глазом (был фингал, или это уже моё воображение?) в роли красильщика Гуччо. Анатолий Захаров в роли сапожника Пинеллино неотразим. В артисте всегда присутствует волна внутренней энергетики, которая чувствуется в любой роли, будь он статным швейцаром, римским легионером или беспутным сотоварищем повесы Рейкуэлла по кутежам в доме терпимости, в нём всегда чувствуется огромная внутренняя сила и лично мне его всегда мало. Его Осип в «Ревизоре», Дон Пинто в «Трёх Пинто» и сапожник в Джанни Скикки прекрасны. Азамат Цалити – Любопытство Звездочётское, жеребёнок Холстомер, искромётный Папагено, уникальный артист. Но для нетрезвого нотариуса Амантио ди Николаи слишком чисто он поёт, слишком изящен, несмотря на всю свою нетрезвость, так как лёгкость и изящество, по-видимому, просто его неотъемлемые качества как артиста и человека. Ему бы как-то ... поднатореть для роли этого нотариуса! Набрать весу, обвязаться подушкой, или может быть наоборот попробовать раскрыть этого нотариуса через призму юркого седенького старичка? Может быть этот нотариус мог бы быть нетрезвым недотрогой и высокомерным эстетом как принц Лимон из «Приключений Чиполлино»? Хотя как недотрога может выходить на сцену в обнимку с сапожником и красильщиком? Или может, если напьётся? Не смею вторгаться в область внутреннего творческого процесса замечательного артиста, но его творчество будит фантазию. Азамат Цалити обладает поражающим диапазоном раскрытия характеров персонажей, за его работой всегда интересно наблюдать и всегда ждёшь чего-то необыкновенного! Есть в этом трио и ещё один примечательный участник, в него не входящий, – сова нотариуса. Азамат Цалити объясняет ей геометрические фигуры или растолковывает философские истины, а Алексей Прокопьев просто её любит, периодически поглаживая и целуя как котёнка. Вот Алексей Прокопьев натуральный нотариус – вальяжный, в меру упитанный и не ведёт с совой интеллектуальных разговоров, хотя и разговоры – отличная находка! Все решения роли – грани таланта, варианты раскрытия потенциала действия и интерпретация положения. Этим и интересен настоящий Театр! Сцена составления завещания, в которой участвует это трио с совой, просто соткана из нюансов. Это удивительно, тщательнейшим образом проработанные образы. Они не просто забавны, не просто смешны, они прекрасны в своей завершённости. Это маленький спектакль в спектакле! Смотришь на троицу Анатолий Захаров – Азамат Цалити / Алексей Прокопьев – Александр Полковников из зрительного зала и кажется, что вот счастливые люди. Такой их выход вихрь творческого задора, хорошего настроения. И в очередной раз подумаешь, что Борис Александрович Покровский был прав: «вы дарите счастье людям!» Одноактный спектакль «Джанни Скикки» – целая вселенная, столько тут характеров, отношений, страстей! Как это часто бывает в постановках Камерного театра спектакль полон деталей, которые ускользают при первом знакомстве и обнаруживаются при новых встречах. Например, в «Похождениях повесы» таким маленьким открытием стало для меня обсуждение между Ником Шэдоу (Алексей Морозов) и Трулавом (Герман Юкавский) перспектив неожиданно разбогатевшего Рейкуэлла, во время которого Трулав достаёт из кармана камзола маленькие карманные счёты. Таких до мелочей проработанных деталей в спектаклях Камерного театра масса, и «Джанни Скикки» не исключение. Замечательное режиссёрское решение, смысл которого я осознал только на второй или третий раз – сцена с траурными плащами. Все родственники почившего богатого дядюшки Буозо Донати, пока надеются на получение наследства, облачены в траур. Однако, осознав, что ничего не получат, с яростью срывают с себя плащи и швыряют их в покоящегося на кровати усопшего. В этот момент возникает замечательный театральный эффект – из-под чёрных плащей возникает яркое разноцветье ренессансных костюмов. Этот спектакль нужно видеть, его сложно описать. А самое главное, он производит настолько яркое общее впечатление, что вычленить и описать что-то отдельное становится трудно. Например, платье Лауретты. Она в белом, серебристом, или голубом? Ясно только, что она какая-то небесная, неземная. Наверное и не к чему вся эта суетная фактическая ясность, известная костюмерам, художникам, специалистам по свету и цвету, тем гениальным людям, которые придумали и воплотили всю эту красоту в жизнь. Отдельное спасибо руководителю детской хоровой труппы театра Елене Львовне Озеровой и её воспитанникам! Очень жаль, что дети расходятся к концу спектакля по домам и не получают свою долю заслуженных аплодисментов. А ведь именно они создают атмосферу спектакля, с самого начала задавая ему невероятно позитивный, динамичный тон и особенный ритм. Спектакль очень атмосферный, лёгкий, красочный, искрящийся и яркий как сама Италия, Флоренция, маски карнавала, пестрота художественного богатства во всех его проявлениях родины плута и мошенника Джанни Скикки. Костюмы актёров, предметы обстановки и декорации стилистически взаимосвязаны арочным лейтмотивом орнамента. Это результат работы художника спектакля Станислава Бенедиктова. Декорации взаимоувязаны с костюмами и сценическим действием, в результате чего возникает очень интересный эффект концептуального стилистического единства всей постановки. Флоренция, которая зримо присутствует в качестве дальнего фона декораций, становится одним из главных действующих лиц спектакля. И снова вспоминается мотив «O Mio Babbino Caro», мотив на который фактически был положен красивый фильм Джеймса Айвори «Комната с видом» по одноимённому роману Эдварда Моргана Форстера. Сложнее описать впечатления и чувства, возникающие от знакомства с «Плащом». Премьера этой оперы, как и других частей «Триптиха» Пуччини, состоялась 14 декабря 1918 года в «Метрополитен Опере» в Нью-Йорке. Время действия около 1910 года. События разворачиваются на борту баржи, на реке Сене, недалеко от Парижа. Социальные условия, представленные в опере далеки от праздничной атмосферы. Это тяжёлые трудовые будни моряков и портовых рабочих. Опера, завершается убийством на почве ревности. Однако, несмотря на столь печальное содержание, образы героев, музыка и тексты арий прекрасны, действующие лица обладают яркими характерами. Однако не каждый зритель способен оценить эти стороны постановки произведения Пуччини. Люди, не знакомые с содержанием произведения, ждущие от оперы праздника, закономерно оказываются озадаченными, если не разочарованными. «Не такого Пуччини мы ждали, не такой Пуччини нам нужен» ворчат неподготовленные зрители. Особо нетерпеливые даже не дожидаются феерически прекрасного «Джанни Скикки», видимо, также полагая, что это произведение несёт на себе отпечаток тяжёлой правды жизни. Таких нетерпеливых зрителей особенно жаль, потому, что всю социальную глубину, жизненную драму и философское звучание «Плаща» перекрывает идущий за ним жизнеутверждающий «Джанни Скикки». И это правильно, потому, что после этого спектакля люди выходят из зала с лёгким сердцем! И даже не верится, что первой частью Триптиха была печальная история о любовном треугольнике хозяина баржи Микеле (Михаил Дьяков, Роман Бобров), его жены Жоржетты (Анна Бауман, Татьяна Конинская) и молодого грузчика Луиджи (Павел Паремузов, Захар Ковалёв, Алексей Сулимов). Этот спектакль, в силу трагических обстоятельств сюжетной линии произведения, особенно интересно смотреть в разных составах. У каждого артиста своё прочтение. Мне запомнился Алексей Сулимов. Его Луиджи меньше всего вписывается в ожидания, отличается какой-то особенной глубиной переживания трагизма положения, психологизмом раскрытия роли. В исполнении Захара Ковалёва в образе доминирует природная сила и физическая мощь, преобладает не страдание, а возмущение несправедливостью мироустройства и сложившегося хода вещей. Трагично, но, к сожалению, по-видимому на все времена актуально звучит ария Луиджи: Hai ben ragione: meglio non pensare, piegare il capo ed incurvar la schiena. Per noi la vita non ha più valore ed ogni gioia si converte in pena. I sacchi in groppa e giù la testa a terra. Se guardi in alto, bada alla frustata. Il pane lo guadagni col sudore, e l'ora dell'amore va rubata.... Va rubata fra spasimi e paure che offuscano l’ebbrezza più divina. Tutto è conteso, tutto ci è rapito.... la giornata è già buia alla mattina. Hai ben ragione: meglio non pensare. piegare il capo ed incurvar la schiena! Ты полностью прав: лучше не думать, голову вниз и сгибать свою спину. Для нас жизнь недостойна быть ничем большим, и любое счастье обращается в несчастье. Мешки на свои спины и склоните головы к земле! Если ты посмотришь вверх, остерегайся кнута. Ты зарабатываешь свой хлеб потом, стекающим с бровей, и мгновения любви урываются лишь тайком. Они урываются между болью и страхом, которые омрачают самый высший небесный экстаз. Всё затруднено, всё украдено у нас, даже утром день уже мрачен. Ты полностью прав: лучше не думать, голову вниз и сгибать свою спину! В этой одноактной опере много деталей, тонкости и самобытности характеров. И история каждого героя обладает особой глубиной, каждого из персонажей можно понять, каждый вызывает к себе сострадание. Виноваты все и не виноват никто... В этой опере много жизненной не приукрашенной правды, в которой есть место и добрым чувствам, честности и сопереживанию, но и обману, надеждам на счастье, любовь, другую жизнь, но и измене, неконтролируемому порыву страстей, преступлению. Тонкий, очаровательный и пронзительный образ старьёвщицы Фруголы (Ирина Кокоринова, Екатерина Большакова) в сцене с котиком Капралом: Ron ron: meglio padrone in una catapecchia che servo in un palazzo. Ron ron: meglio cibarsi con due fette di cuore che logorare il proprio nell'amore! Мурр, мурр, мурр: лучше быть хозяином в шалаше, чем слугой во дворце. Мурр, мурр, мурр, мурр, мурр: лучше съесть самому два ломтика сердца, чем растратить самого себя в любви! Мне нравится «Плащ» в постановке Камерного театра. Как и многие другие блестящие оперные произведения, эта опера вызывает вопрос этического свойства. Как получается, что по сути своей тяжёлая, неприглядная, даже уголовная тематика хроники происшествий, становясь произведением искусства, трансформирует восприятие людей? Этот аспект этического измерения художественного восприятия не раз в своих работах и интервью затрагивал Борис Александрович Покровский. Он иллюстрировал эту проблему на примере «Кармен» Жоржа Бизе, подчёркивая тот факт, что как правило, Кармен вызывает сострадание, хотя, именно она разрушила жизнь Хозе, по сути, никогда не любила, а цинично использовала его. По мнению Б.А. Покровского, образ зла, воплощённый Царицей Ночи в «Волшебной Флейте» Моцарта – символический образ, воплощение зла как стихии, тогда как Кармен – конкретный представитель разрушительной силы, которая, тем не менее, вызывает у людей сострадание и даже не ассоциируется со злом. Что это? Красота формы вытесняет суть событий? Или эта же красота затемняет мораль заслуженной расплаты? Сплошные вопросы! Этика и искусство – сложная тема! «Плащ» может отталкивать своим социальным реализмом, но этот спектакль прекрасен музыкально, глубок внутренней жизненной правдой и философией. Россия и Москва могут и должны гордиться, что располагают возможностью наслаждаться операми Джакомо Пуччини «Плащ» и «Джанни Скикки» в постановке Камерного музыкального театра.

Великолепная постановка двух частей "Триптиха" Пуччини - одноактных опер "Плащ" и "Джанни Скикки"