Лучшее из того, что до сих смотрел в постановке Льва Додина. Очень лаконичный, очень точно продуманный спектакль. Актеры великолепны, финальный выход Ксении Раппопорт - минутен, но стоит отдельных оваций. Пожалуй, не совсем понял/оценил манеру игры Елизаветы Боярской, но не соглашусь с оценками про «монотонно читает текст роли». Это не так. В любом случае - к просмотру обязательно.

тайна коварства и любви возвышающиеся, нависшие над сценой крестом ЛК - вросшие друг в друга - слившиеся в то одно, о чём нежно и изысканно рассказывает эта постановка голосами с противоречивыми интонациями, наплывающими волнами в монологах действующих лиц, где кажется только не слушающим их сердцам подвластно отличить ложь от настоящего, игру от правды едва уловимые нюансы, за которыми скрывается бесконечное пространство - для постижения бездны первых чувств, многозначительности простых ответов на таинственное молчание жизни о нас, смеющихся, чтобы не разрыдаться - от неразрешимости парадокса природы человека - неразрывности, трагическом сплетении ангельского и демонического, готовых задушить тебя в своих медвежьих объятьях любви, не оставляющей и после спектакля, словно тебя несёт над землёй невероятная лёгкость, окрыляющая и светлая

тайна коварства и любви

скучнее пьесы нельзя было выбрать. неужели это интересно - следить за индийскими страстями шиллеровских героев и пытаться разобраться, кто кого бросил, кто простил?.. в любом другом театре я бы сидел спокойно, но на этой сцене меня поразили навсегда спектакли на основе большой литературы, здесь я слышал и слышу тексты Гроссмана и Абрамова, вслушиваюсь в долгие и насыщенные смыслами "Молли Суини" и "Долгое путешествие в ночь". Именно за это я люблю Малый драматический. И именно поэтому мимо проходят "Гаудеамус", "Портрет с дождём", а теперь и "Коварство". я не понимаю ажиотажа вокруг "Коварства", не понимаю таких бешеных цен за билеты, очереди в кассах. Складывается ощущение, что меня насильно забирает водоворот из поклонниц известного артиста. И вокруг меня не тот знаменитый зал - тихий, всё понимающий, благодарный, которому сложно после МДТ выходить в город на улицу Рубинштейна, а какой-то новый - который после "Коварства" может выпить вина на Рубинштейна, этот зал недоволен, что сегодня нет Елизаветы Боярской, этот зал фотографирует на поклоне артистов и спешит с этим в интернет - мол, они посетили, они увидели "звёзд". это ведь в московских театрах принято - зрители часто не помнят, как назывался спектакль, они ходят на "звёзд", а теперь иногда и в МДТ. у меня нет ни одной претензии, кроме претензии к пьесе. я наслаждаюсь умением Додина строить мизансцены, создавать параллельные сюжетные линии (когда герои у автора исчезли по тексту, но остаются на сцене и слушают то, чего не должны слышать). спектакль элегантный, красивый, безупречный по технике. прекрасный хор, геометрия. но сюжет... сказка, опера, от которой мне скучно. я не понимаю, зачем я слежу за этим сюжетом. Почему меня задевает "Бабилей" на камерной сцене, а "Коварство" - словно спектакль другого театра? текст Шиллера в русском переводе очень мешает. В "Короле Лире" он только помогает, а в "Коварстве" я постоянно слышу что-то неповоротливое и оперное. Иногда только хорошо - когда актёры переигрывают Шиллера, когда начинают играть комедию. злодеи в этом спектакле выглядят злодеями из "бюргерской трагедии". Если в "Братьях и сестрах" для меня важен конфликт совести вокруг письма Мишки Пряслина (письмо может спасти человека), то в "Коварстве" похожий конфликт с письмом меня не трогает (письмо должно вызвать ревность). Возможно, Лев Абрамович хотел показать, как общество пытается задавить человека, исправив тем самым зрителя - чтобы он не походил на общество, а походил на человека. Но я отчего-то сомневаюсь, что толстосумы в партере, которых я никогда не видел в МДТ, перестанут быть президентами и герцогами, что они узнают себя и исправятся... Разговор о коварстве на сцене - а в партере места за семь тысяч рублей, бабушки в кассе просят за тысячу. спектакль этот приносит и много радости. потому что на сцене несколько бенефисов. Игорь Черневич играет, наверное, свою лучшую роль. На "Коварство" можно ходить только ради Черневича - как он вылепляет свой образ, какая там пластика, сколько там смысла поверх текста Шиллера. как хочется новых ролей для Черневича. Ведь он будет играть Клавдия в "Гамлете". В полку народных артистов МДТ должно прибыть. я, как народ, требую. Такая же смоктуновщина у Игоря Иванова . Надо приходить только на Иванова и наблюдать. Говорят другие актёры, а Иванов реагирует. И это отдельный спектакль. Раппопорт - наше счастье, наша современница. У неё уже без смоктуновщины, наверное, по наитию, по вдохновению. кажется, что нужные интонации она выбирает не заранее, а мимоходом, сама не знает за секунду, как повернётся, как скажет. Раппорт на сцене - и спектакль оживает, от неё не оторваться. Надеюсь, мы увидим когда-нибудь её в хорошей комедийной роли на сцене МДТ. Екатерина Тарасова и Данила Козловский не отстают от мэтров. У них задача потяжелее - они должны изображать Ромео и Джульетту. Ходульные такие образы, но когда оба играют в паре с Раппопорт, когда уходят от Шиллера и появляется в образе характер, тогда и Тарасова и Козловский - блестящие. Курышев вновь играет маленького человека, но в финале его герой получают уйму денег и Курышев творит чудеса. От его игры даже неловко - ведь этот его образ жадного и глупого человека - тоже отдельный спектакль. Актёры иногда обыгрывают Шиллера. но в итоге нечего обсудить, как это бывает после МДТ. не о чем поспорить, чему-то научиться. Притянутый за уши Бисмарк и политические аллюзии не спасают. много шума из ничего. но так и должно быть. "Долгое путешествие в ночь" покажут нам до нового года однажды, "Коварство" девять раз, "Зимней сказки" ни разу.

Спекталь Льва Додина интересен и динамичен - и сюжет, и режиссура, и хореография. Великолепно играет Ксения Раппопорт, Лиза Боярская на ее фоне выглядит бледно. Данила Козловский (Легенда 17) тоже хорош. Все, кроме Боярской играли на уровне. В целом, спектакль - хорош, но не супер.

«Коварство и любовь» в МДТ, так называемая «мещанская драма», поставлен как спектакль, кричащий о людском неравенстве. При чем, не столько о классовом, сколько о межполовом – неравенстве между мужчиной и женщиной, в котором мужской пол выглядит совсем не презентабельно. Луиза (Боярская) - умница, красавица, в свои 16 – невероятно рассудительна. Да, она любит, всей душой, но изначально – эта любовь с примесью горечи. Луиза отлично понимает, что ей выпал не счастливый, а коварный, судьбоносный билет, которые не принесет счастья. Уж слишком много – «но»…. Елизавета Боярская играет мудрую женщину, уже пережившую душевную травму, которая стерла в характере признаки юности – веселость, легкость, приподнятое настроение. Увы, актриса, которая старше своей героини больше чем на 10 лет, не смогла отречься в роли от собственного жизненного опыта, не смогла перенестись в прекрасную пору первой юности, передать ее зрителям. Луиза-Боярская – это готовая жизненная трагедия, а не предвестник ее, она заранее, загодя знает, что все мужики сво…., поэтому не питает лишних иллюзий. Любит – да, но при этом постоянно ожидает удара. Фердинанд (Козловский) – эдакий мальчик-мажор, которому просто хорошо и счастливо живется. Даниле Козловскому, напротив, удается передать молодой задор, силу, энергию, буйный темперамент своего героя – состояния, в полной мере совпадающие с состоянием самого актера. Он органичен в роли «получателя» удовольствия, жизнь по маслу – это не счастливый случай, а нормальный, естественный порядок вещей. Все у него есть и все для него – планета крутится в ту сторону, в которую он пожелает. Молод, красив, богат, с блестящим будущим – и в сердце играет любовь к прекрасной и чистой девушке. Да вот беда – «взрослые» дяди и тети – отец-Президент и умудренная жизнью Леди Мильфорд имеют на счет его будущего свои, коварные планы… Хоть Фердинанд в меру способностей весь спектакль сопротивляется уготованному браку с Леди Мильфорд (иногда не особенно сильно – женщина ведь очень красивая, почему бы не обнять-поцеловать, удовольствие получить, если предлагают), зрителю совершенно ясно – не та он косточка, чтобы оказать сопротивление мощной силе, неотвратимо надвигающейся. Луиза прекрасна, чиста, невинyа, он любит ее, однако сознание, увы, некрепко, а порочная среда настолько развратила, что Фердинанд с какой-то невероятной легкостью, почти с мазохистским удовольствием готов поверить любым, самым черным сплетням о некогда боготворимой девушке. Луиза же, напротив, раз полюбив – верна и тверда до конца, но ее любовь – не любовь удовольствие, а любовь – жертва. Ради родителей, ради Фердинанда, ради жизни она претерпевает мучения и вынуждена делать серьезный, совсем не детский выбор. Любишь, взаимно – получи! – словно так обращается коварная судьба с Луизой. Если ты познала любовь - познай потери, познай тревоги, познай предательство. Луиза познает, но не ломается. Ее любовь терпит все – даже стакан с разведенным в лимонаде мышьяком из рук любимого для нее не повод разлюбить – а повод пожалеть, простить. Луиза-Боярская в этом спектакле – это образец твердости и смирения. Да, она умна, она красива, она любима – но чтобы «быть счастливой» в общепризнанном варианте надо прибегнуть к коварству – а это органически претит, это настолько инородно душе героини, что, увы, только смерть является логическим выходом из ситуации. Пара Луиза-Фердинанд в Додинском спектакле изначально не «монтируется» вместе, уж слишком мудра Она, и слишком легковесен Он. Да, это любовь, но любовь не как равенство, а любовь как забвение недостатков, как снисхождение к чужим (увы, именно мужским) слабостям. И жертвует всегда женщина. В 21 веке, возможно, эта история приобрела бы иную окраску. И Луиза, и Фердинанд, и Леди Мильфорд нашли бы «подходящий» вариант. Но тем и ценна классика – она незыблема, чиста, она монолитна. И пусть высокие чувства, прекрасные душевные качества иногда уходят из нашей жизни, стираются под ворохом житейских компромиссов, нет, да и промелькнет звездочкой то самое, настоящее чувство, очищенное от примесей коварства и общественных условностей. Либо любовь, либо коварство, но никогда – вместе.

Коварство и нелюбовь. Ты, меня любивший фальшью Истины — и правдой лжи, Ты, меня любивший — дальше Некуда! — За рубежи! Ты, меня любивший дольше Времени. — Десницы взмах! Ты меня не любишь больше: Истина в пяти словах. М.И.Цветаева. В Петербурге не ходят на митинги, в Петербурге ходят в театр. Премьера этого сезона в МДТ - Театре Европы «Коварство и любовь» стала и громко озвученной гражданской позицией. В этом, очевидно, видится и основная ее задача. Пьеса Шиллера звучит в интерпретации Льва Додина современно и страшно. Провозглашаемые красивые тезисы власти о нравственных, религиозных, национальных интересах вступают в противоречие с реальными жертвами государственной машины. Противостояние, заложенное в названии пьесы, разрешается у Л.Додина торжеством Коварства, торжеством высоких идей, прикрывающих низменные цели и бесчеловечные поступки. Гибель главных героев, Луизы и Фердинанда, становится финалом интриги, организованной Президентом, Леди Мильфорд и Вурмом, яркими представителями прагматичного алчного общества, где единственная ценность заключается в обладании властью и связанными с ней возможностями. Обладание властью – любой ценой – ценой чести, ценой жизни других людей. Как это похоже на современное нам общество – на наше общество. Луиза (Е.Боярская), дочь учителя музыки Миллера (А.Завьялов), и Фердинанд (Д.Козловский), сын Президента, высокопоставленного чиновника при немецком герцоге, (И.Иванов), влюблены друг в друга. Президент же имеет собственное видение судьбы своего сына. Он считает выгодным женить его на любовнице герцога, леди Мильфорд (К.Раппопорт), тем самым оказать герцогу незабываемую услугу, так как последний готовится к династическому браку, и должен быть чист в лице общества. Убедить Фердинанда не удается ни соблазном выгод от такого шага, ни соблазном прелестей Леди Мильфорд. И для того, чтобы разрушить связь Фердинанда и Луизы, Вурм подсказывает незамысловатый ход – очернить девушку перед возлюбленным, предоставив ему неопровержимое доказательство ее измены – собственноручное любовное письмо к другому. Чтобы убедить ее написать это письмо – приходится задействовать административный ресурс – незаконно обвинить, арестовать родителей Луизы, сделав их тем самым заложниками. Но это для Президента не составляет никакого труда. Письмо написано, подброшено Фердинанду и он, как раненое животное, в слепой ярости, крушит все на своем пути – себя и Луизу, в дом которой он приходит с ядом и словами «Чума среди ангелов!». Постановка Льва Додина отличается лаконичностью – не кипят страсти, лаконичен текст, претерпевший значительные сокращения, чтобы стать максимально емким и выразительным. Лаконичность способствует созданию эффекта универсальности истории – костюмы героев лишены исторических и национальных черт пьесы Шиллера – они вне времени и территории, но четко вписаны в смысловое пространство постановки. Нежное белое платье Луизы, Президент, жесткий во всем своем облике от резкого профиля до застегнутого стойки-воротника черного костюма, белое платье и черные леггинсы под ним Леди Мильфорд. Сценическое оформление, как текст и костюмы, отличает лаконичность и монохромность, нет ни многоцветных деталей, ни полутонов - только черное, белое и красное вино, расходящееся кровавым пятном на белой скатерти в финале пьесы. Стол вообще – практически единственное оформление сценического пространства, стол служит всем – за ним читает книгу Луиза, по нему пролетает Фердинанд, чтобы слиться в поцелуе с возлюбленной, на нем Леди Мильфорд предлагает себя Фердинанду как изысканное угощение. По этому же столу она, как фарфоровая кукла заученно исполняет механический танец, как только хозяин повернет ключик музыкальной шкатулки. В финале, этот стол накрыт для Торжества – белоснежные скатерти, белые тюльпаны в вазах и трепещущие свечи создают картинку прекрасную и одновременно ужасающую своей безжизненностью - внешнее белое служит Торжеству черных действий, мыслей, мотивов - торжеству Коварства, торжеству цели любыми средствами, подчеркнутое пафосной финальной речью Президента, звучащей над трупами двух влюбленных, один из которых его единственный сын. Универсальность и лаконичность позволяют острее чувствовать актуальность, современность пьесы, для еще большего усиления этого эффекта, Лев Додин добавляет детали из нашего времени: микрофон, встроенный в воротник, по которому Президент металлическим голосом отдает указания слугам и руководит своей пьесой, сами слуги – беспрекословно и бездумно исполнительные, как агенты спецслужб. И получается выделенное жирным шрифтом заявление режиссера о том, что ничто не изменилось в мире – Коварство торжествует в угоду низменных интересов, прикрытое красивыми идеями. Замечательная точная игра Игоря Иванова, Игоря Черневича делают постановку запоминающейся. А потрясающий цельный образ леди Мильфорд, последовательной в своей продажности и всегда играющей какую-то роль, созданный великолепной Ксенией Раппопорт - само воплощение коварства. Но! Единство формы и содержания, созданное режиссером и труппой нарушается. Образы двух влюбленных, нежные и трепетные в начале пьесы, с середины пьесы разваливаются – Луиза то наивна, то проницательна; то хладнокровно готовится к самоубийству, то с ужасом думает о смерти. Фердинанд то красноречиво влюблен в Луизу, то ведется на обольщение Леди Мильфорд в сцене разыгранной прекрасно и с юмором, если брать ее отдельно от всей пьесы. Дальше, Фердинанд трясет Вурма, требуя ответа, но почему-то не слышит, как тот ему признается, что не обольщал Луизу; то поражает своей прямотой и искренностью - пылко отказывая отцу жениться на нелюбимой, то своим коварством и безжалостностью – тайком подсыпая яд любимой девушке. Чтобы понять, откуда происходит диссонанс в образах молодых героев, мне пришлось перечитать Шиллера, забытого на полке со времени моих университетов и не полюбившегося тогда. Я увидела Леди Мильфорд, потрясенную встречей с Луизой, после которой она отрекается от своих связей, своего богатства и уходит в монастырь. Я увидела Президента и Вурма, раскаивающихся и принимающих наказание за содеянное. Я увидела Фердинанда, юнца, пылко отрицающего саму возможность коварства и предательства и самозабвенно предающего свою возлюбленную и саму любовь свою. Шиллер строит взаимоисключающее отношение (как белое и небелое) – там, где властвует коварство, нет любви, а где есть любовь – коварство отступает. У Шиллера, в отличие от Льва Додина, Коварство проиграло – Президент не достиг своей цели, не добился влияния и могущества, к которым стремился. При всей своей опытности политикана, он не смог предположить, что его праведный сын поведет себя столь коварно и убьет свою возлюбленную за ее коварство. Коварство проиграло. Но не потому, что победила Любовь. Любовь только показалась. Любовь бы полноценно победила, если бы Фердинанд не усомнился в Луизе, или даже уверившись в ее измене, продолжал ее любить и благословлять, как Мечтатель из «Белых ночей». Все герои оказались отравлены коварством, потому что не было настоящей любви. Да и что могут знать о любви эти юнцы, которые 3 месяца как познакомились. Первая страсть, ноль мудрости и стойкости. Коварство у Шиллера – одна сторона медали, на другой – любовь. Додин пытается строить невзаимоисключающее отношение (как белое и черное), и линия коварства выстроена с замечательной психологической точностью, а линия любви – не строится. Любви нет, потому что в показанном мире - нет любви. Вот в чем трагедия. Чтобы показать их любовь, их надо было бы убить руками Вурма или Рока. Может, Даниле Козловскому не играть настоящую любовь (как он умеет это делать потрясающе, вспомним «Варшавскую мелодию» или «Жизнь и судьба» - вот где человеческие судьбы раздавлены государственной машиной), а показать игру в любовь. Фердинанд – не Ромео – принципиальное отличие. Шиллер не пересказал Ромео и Джульетту на бюргерский лад, он заложил другую проблематику – если бы Ромео и Джульетта не любили друг друга по-настоящему, не доверяли друг другу – получилось бы то, что мы увидели у Шиллера: несложная интрига уничтожила взаимоотношения «влюбленных» за один день. И Елизавете Боярской, если сможет, стоит играть не проницательность и стойкость, а полную наивность (читай чистоту), потерянность и юношеский максимализм. Тогда будет правда образа и идеи - единство текста и интонаций, будет спектакль, потрясающий игрой прекрасных актеров, режиссерскими и сценическими находками. Цельный как вдох, как трагедия, трагедия нашего мира, где нет любви – но где она может быть. Таня Ра

Хуже спектакля в любимом театре не видела! Живём в Москве, но раз в квартал ездим в Питер, и всегда в нашей театральной программе любимый МДТ, Но "Коварство и любовь", увиденный 16 февраля, произвёл ужасное впечатление. И дело даже не в потраченном времени и деньгах (хотя даже столичные театры редко позволяют себе устанавливать цены в 5,500-7,700, которые мы отдали за возможность лицезреть премьеру), но сложилось такое впечатление, что потрясающие старые спектакли("Братья и сестры", "Бесы"), и "Коварство и любовь", поставлены не г-ном Додиным, а абсолютно разными режиссерами, людьми с разным мировоззрением, нравственными и художественными ценностями. Спектакль оставил впечателние убогой вторичности, самодеятельной режиссуры (актеры вместо действия описывают свои поступки и реакции, а не действуют), отсутвием мастерства у молодых артистов (в лучшем случае "я в предлагаемых обстоятельствах" артиста Козловского, а в худшем случае монотонное проговаривание текста артисткой Боярской, или поджатые губки артистки Раппопорт, застарелой сценографии: опять эти черно-белые 25-летней давности цвета, в которых выполнены последние спектаклях Додина, опять эти столы в конце спектакля - а где их только нет - и в мхатовском "Лесе" (постановка г-на Серебренникова), и в "Маленьких трагедиях Пушкина" Сатирикона. Также тот факт, что спектакль идет без антракта более 2х часов, тоже не идёт ни ему, ни зрителю на пользу. Порадовал только "старый" актерский состав - артисты Игорь Иванов и Александр Завьялов, спасибо им за непреходящее мастерство!

Имя, которое ассоциируется у каждого с разнообразными, порой даже противоположными образами: у кого-то это русская деревня, у других - гениальность, а кто-то вспоминает господина Безрукова! Сергей Есенин! С невозмутимым лицом, в белоснежном одеянии на сцене появляется Олег Попов. Попивая ароматный чай с лимоном из емкости с железным подстаканником, актер пристально вглядывается в черно-белый портрет. Незаметно на сцену опускаются искуственные сумерки. Зажженная свеча трепещет над образом великого русского поэта. Постепенно зал окутывает тишина, перенося каждого куда-то в делекое прошлое, когда мальчик Сережа жил в русской деревне у своего деда. Вот так все начиналось... Не только на сцене, но и в жизни поэта. Ритмичные строки обрамляет грамотно подобранный звуковой фон. Софиты отражают настроение, формируя у публики то переживания, то радость, то досаду. За полтора часа прожита жизнь... полная страданий, разгула, одиночества. Зрители погружены в атмосферу последнего дня поэта, не замечая как литературный вечер подошел к завершению и пора уже аплодировать талантливому актеру и грамотному режиссеру!